Кругом одни принцессы

Вполне вероятно, если его занесло туда, где поклоняются смерти во всех ее проявлениях! Но письма перед этим отправить успел, да еще с храмовой печатью. И экспертиза подтвердила, что письма писал именно Анофелес, не ком с горы… Не складывается. Проконсультироваться, что ли, у Абрамелина?

Нет. Учитывая то, что он не признает перемещений в пространстве, старик может оседлать Барсика и отправиться добывать сведения лично. А пока существует вероятность, что храм представляет опасность для магов, я не стану втравлять Абрамелина в свои дела. Что ж, съезжу в храм сама и посмотрю, что к чему. Правда, утверждают, будто Безысходный лес обычному человеку пересечь нельзя. Но сколько лесов на моей памяти объявляли непроходимыми, хотя пройти их вполне возможно! И Заволчанские леса — пусть не без оснований, и Злопущу, которую, не ходи к гадалке, деловые дяди с берегов Пивного залива вырубят под корень, прежде чем состарятся нынешние дети. А с точки зрения городского мальчика любая рощица сойдет за зачарованную чащу.

Правда, насчет чар архивный юноша скорее всего не врал. Темные силы должны слететься к храму смерти словно мухи к помойке… тьфу, придет же такое сравнение в голову. Но некоторый опыт обращения с демоническими сущностями у меня имеется, так что прорвемся.

На рассвете я покинула гостеприимный притон и выехала из Вестенбурга по древней имперской дороге из желтого кирпича. Ибо у этой империи два достоинства — дураки и дороги.

Но как бы ни были обихожены дороги империи, путешествовать до конца с комфортом не удалось. Чтобы достичь Нечистого поля, пришлось свернуть с накатанного пути. В сущности, Нечистое поле — вовсе не поле. Так называется большая заболоченная равнина к юго-западу от имперской дороги. Причем болото это вовсе не гиблая топь, как можно вообразить по названию, а источник благосостояния для местных жителей. Здесь водятся особо жирные и крупные гушки, которых ловят и поставляют к столу многочисленных гурманов, а среди таковых числятся самые родовитые дворяне империи. Должно быть, промышляют здесь также всякую болотную дичь, уток, и собирают ягоды — я не интересовалась. Разговор у нас со старостой деревни, стоявшей на окраине Нечистого поля, был о другом.

Месье Бабло, по совместительству являющийся также хозяином постоялого двора, долго приглядывался ко мне, пока я ужинала. Вот почему в городах во время путешествий я предпочитаю заведения с дурной славой — там я практически сливаюсь с окружающей обстановкой.

В сельской же местности избежать излишнего внимания невозможно. Но месье Бабло, в отличие от многих своих собратьев, вовсе не испытывал страха перед моей персоной. И, выждав, пока я утолю первый голод, осведомился:

— Мадам не из истребителей случайно будет?

— Не будет, и не случайно.

— А похоже… и меч у вас… и прочее снаряжение… не для украшения же таскаете?

— Предположим, украшать меня бесполезно. А вам что, защита требуется? Полна деревня здоровых мужиков, я сама видела, пока проезжала.

— Это смотря от чего защищать. О прошлом годе разбойники пробовали на нас дань наложить, так мы их всей деревней в болоте утопили. Зато — не изволите заметить — время вечернее, самая пора выпить-повеселиться, а кроме вас посетителей у меня нет?

— Заметила. Да с чего мне об этом беспокоиться — других путников в деревне нет, а здешние, может, все домоседы.

— Не были до нынешнего лета. А теперь девушки, вместо того, чтоб на лугу хулы-румбы плясать, по домам хоронятся. Да и мужики не спешат выпить кружку в хорошей компании.

— Ладно, почтеннейший, не тяни вервольфа за хвост. Что у вас стряслось?

Господин Бабло испустил протяжный вздох.

— Вампир у нас заявился. Ну, не совсем у нас, а поблизости.

Та-ак. Накаркал доктор Халигали.

— Он что, убил кого-нибудь?

— Боги миловали! — трактирщик сделал охранительный знак.

— С чего тогда взяли, что это вампир?

— Тут история вот какая… — месье Бабло извлек из-за стойки бутыль, присел за мой стол, плеснул себе и мне. В бутыли оказалось бренди, фатально преследующее меня с начала данного сюжета. — Про наши места многое говорят… страсти разные… и не всегда зазря. Сама понимаешь, где живем. — Он тоже перешел на «ты», и я не стала его одергивать. — В лесу у нас всякие чудища водятся… только мы в лес не заходим… и мы им не нужны, они всё вокруг храма кружатся. А с нашими болотными бесами и водяными мы спокон веку мирно жили. Мы им жратву — они нам живность…

— К делу, любезный, к делу!

— А по весне объявился… этот. Один житель здешний, Жан Валья, ночью лягушек ловил… они ночью хорошо идут… и возвращался мимо леса, а этот как выскочит… как выпрыгнет, бледный такой, глаза горят, зубы торчат! По счастью, у Жана на шее амулет был, в храме Фотинии Светлой освященный. Еле отбился и сбежал, невод с лягушками бросил. А утром вернулся — лягушки там лежат, а горлы у них прокушены…

— Это что-то новенькое в мировой вампирской практике, — пробормотала я.

Бабло не обратил внимания на мое замечание.