Кругом одни соблазны

Тот все никак свои глаза, напоминающие пятикопеечные монеты славных застойных времен, в норму привести не мог. Молодой еще. Не видел в своей жизни таких мерзостей.

Правильно Ковалев сказал. Его логика сработала безупречно. Так проще, чем копаться, экспертов лишний раз «без надобности» загружать. Нож есть. Человек, который его держит, и есть убийца. Все просто до безобразия. Именно – до безобразия.

– Я ж говорил, что подруга его ко мне приходила и просила рассказать всю правду. Даже письмо его из КПЗ прочитала вслух. Из него я и узнал, что она к Татьяне Ивановой обращаться собралась. Я испугался страшно и попытался это предотвратить.

Мне пришлось вмешаться в их диалог. Ведь Елена Петровна не знала некоторых тонкостей, а я уже была осведомлена. И мне вовсе не хотелось, чтобы Ковалев об этом умолчал. С него станется! Все-таки проникновение в опечатанную квартиру – это тоже нарушение закона.

И ему все-таки пришлось выложить, как он похитил у бесчувственного Леши ключи от квартиры, записную книжку с набросками его научного труда и потом проник в его квартиру и подкинул фотографии. Вот только сам научный труд ему забрать не удалось – я вмешалась.

– А с какой целью вы побывали в квартире Семиной?

– Я испугался, что она отдаст фотографию, которую я ей послал, в милицию, а та начнет искать фотографа-любителя.

Даже Киря, который к этому делу не имел никакого отношения, не выдержал:

– Вы же знали, чем это грозит Харламову? Как же вы могли?!

– Я защищался. Я не хотел в тюрьму. А смертную казнь же отменили... Одно цеплялось за другое... Не знаю я... – он разрыдался.

Этот, с позволения сказать, свидетель сам теперь мог бы стать подозреваемым номер один, если бы не тот факт, что он, так же как и Харламов, оказался левшой. Уж теперь стражам порядка от этого факта не отвертеться. Я об этом позабочусь. Как ни противен мне был этот господин, я пообещала не оставлять его в беде. За чужие зверства отвечать ему – слишком уж суровое наказание.

– Да. Дела, – вздохнул мой друг.

– Дела у прокурора, – глубокомысленно заметила я. – По-моему, настал такой момент. Разве не так?

– Я тоже так считаю, – согласилась со мной Елена Петровна. – Позвоните прокурору, Владимир Сергеевич.

Коллеги вышли совещаться. Стажер сбежал потихоньку, видимо, шефу пошел докладывать.

Ковалев сидел безучастный ко всему происходящему. Он обхватил ладонью лицо и молчал. Со стороны можно подумать, что у человека болит зуб. А болела душа, если она у него есть, конечно.

Я вытянула из пачки пару сигарет, закурила сама и предложила Игорю Игоревичу:

– Закурите, полегчает немного.

Он взял сигарету дрожащей рукой и кивнул в знак благодарности.

Не знаю, каких усилий стоила ему эта фраза:

– Как мне жить с этим, Таня?

Что ему ответить? На такие вопросы каждый человек должен отвечать сам. Никто ни за кого не сможет нести груз тяжкой вины. За все в жизни придется рано или поздно платить.

Но это звучит так банально, так по-книжному, что не стоит произносить сейчас вслух. И я просто пожала плечами. Пусть сам со своей совестью договаривается.

* * *

Минут через пятнадцать в кабинет вернулся Киря. Весь его вид говорил о том, что ему приятно знакомство с таким человеком, как Таня Иванова, что он гордится этим знакомством. Нескромно, скажете? Ну и что. Я и сама горжусь немного.

Одним словом, Владимир Сергеевич был настроен на боевой лад:

– Ну и устроила ты кавардак, Танюша.

Игорь Игоревич невольно вздрогнул, услышав мое имя. А Киря продолжил:

– Кое у кого руки на тебя чешутся. Главному подозреваемому отвод устроила. Стройную версию господина Бендера безжалостно растоптала. Артистка. Лев Германович как уж на сковородке вертится. Сейчас подгребет и личную благодарность тебе выразит. В данную минуту с твоим Харламовым вопрос решается.

– А я? – поднял голову Ковалев.

– На вас ордер на арест выписывается. Надо отвечать за свои поступки. Сами должны понимать, не маленький.

– Я понимаю, – одними губами произнес Игорь Игоревич.

Прошли еще тяжких полчаса ожидания.

Вдруг дверь резко распахнулась, и на пороге возник высокий полный человек с солидным брюшком и аккуратно подстриженной бородкой.

Весь его решительный вид говорил о том, что сейчас будет буря или извержение вулкана. Очень сей достойный муж был зол на меня. Он критически осмотрел всех сидящих за столом и едко бросил:

– Развелось, понимаешь ли, в Тарасове Шерлоков Холмсов, да еще в юбках. Куда ни плюнь, в частного детектива угодишь. Работать не дают спокойно.

Всю эту тираду он произнес в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь.

Не любит Лев Германович, когда его шитые белыми нитками дела бомбят.

Я любезно улыбнулась и невинно спросила:

– Вы и есть тот самый знаменитый Бендер, который «висяки» как орехи щелкает?

Он, не обращая внимания на мою колкость, плюхнулся на стул и вальяжно развалился.

– Ну-с-с, – иронически произнес он, – и что у нас имеется? Как это вы сумели повергнуть ниц всех моих коллег? Рассказывайте, гениальный детектив.