Кругом одни соблазны

Хотя все течет, все меняется. Может, у него новый этап.

— Чаю хочешь, Тань? — Киря вошел в кабинет с банкой воды.

— Давай! За компанию, говорят, и жид удавился. Пока он готовил чай, я курила и думала, думала и курила…

— Ты знаешь, Володя, у меня такое впечатление, что последнее убийство совершил совсем другой человек. Почерк, как он ни старался, несколько отличается. А потом, я просто нутром, как говорится, чую.

Киря пожал плечами, разливая чай по стаканам, и сказал:

— Во всяком случае, он хотел походить на него. Тогда остается одно: у Ковалева есть такой враг, который ненавидит его всеми фибрами. Только так. Альтернативы не вижу.

— Я тоже. И одна интересная мысль у меня все-таки есть. И очень может быть, что она окажется верной. А может, и не окажется.

— Поделись.

— Рано. Чуть позже. Я сначала в этом сама должна убедиться.

— Ваше слово, дорогие косточки. Вам оказывается чрезвычайное доверие.

Я беседовала со своими магическими двенадцатигранниками, сидя в своем автомобиле прямо у здания УВД.

Уж они-то постарались «угодить» своей хозяйке и выдали комбинацию:

36+20+2 — «Выходите замуж при первой предоставившейся вам возможности».

— Шарман. Ну это вообще ни в какие ворота, Прямо вот так сейчас все брошу и побегу платье покупать подвенечное. Кошмар какой-то. Ни грамма моральной поддержки.

Повозмущавшись немного вслух, я успокоилась. Они ж прикалываются. Решили мне настроение поднять. Это у них иногда бывает. Кости тоже надо чувствовать: какую информацию как воспринимать. А я этот процесс четко контролирую и в таких случаях поступаю с точностью до наоборот. В гаданье нюх надо иметь. С моим нюхом всегда полный порядок. И на вопрос: «Сколько будет дважды два?» — я, как прирожденный бухгалтер, отвечу: «А сколько надо?»

Я выкурила еще одну сигаретку и отправилась к Елене Владимировне.

Она открыла мне дверь и приложила палец к губам, призывая к молчанию.

— Тихо, — прошептала, — муж спит, не надо, чтобы он проснулся. Проходите.

Она проводила меня на кухню и поставила чайник на плиту:

— Бутербродов с сыром хотите? Я пожала плечами:

— Вообще-то я не голодна. Спасибо. Я к вам по делу, Елена Владимировна.

— Я поняла, собственно говоря. Она все же поставила на стол тарелочку с сыром, нарезала хлеба и приготовила чайные чашки.

— Вы не суетитесь, Елена Владимировна, присядьте лучше. Мне надо обсудить с вами сразу несколько вопросов.

— Каких?

— Во-первых, по поводу Игоря Игоревича я хотела вам сообщить, что…

Она восприняла это спокойно, с достоинством выслушала меня и грустно кивнула головой:

— Я была просто уверена, что в конечном итоге он именно так и поступит. Вообще-то он хороший человек. Обидно, конечно, что не выдержал такой проверки на прочность. Сломался. Но кто за себя самого может поручиться, что в точно такой же безвыходной ситуации поступит благороднее. Осудить человека всегда легко. Сложнее понять. Я все-таки буду стремиться понять его. Он и так несчастен и одинок на данном этапе. И уже наказан. Более страшного наказания, чем муки совести, и представить себе трудно…

Что ж, каждому из живущих на Земле — только бог судья. Мне пора было переходить ко второму вопросу, который я на десерт для себя оставила. Я не торопилась. Во-первых, никуда это не уйдет, а во-вторых, прямо панически боялась спугнуть удачу.

Когда я выразила скромное желание хоть одним глазком взглянуть на супруга Елены Владимировны, она удивилась.

— Да что на него смотреть? Проснется, потом его не уложишь. Тогда от него покоя не будет. Всю ночь спать не даст. А не проснется — может и до утра проспать. Он такой канительный. Пожалуйста, осторожно, Таня.

— Не волнуйтесь.

Она осторожно приоткрыла дверь в зал.

На диване мирно храпел Евгений Иванович. На щеке у него красовались четыре полосы от моих собственных ногтей.

Вот как все, оказывается, просто! Убийца — коллега Ковалева. И одновременно его соперник. Рогатый муж, у которого скорее всего не все в порядке с психикой. Такой вывод можно было сделать хотя бы из того, что я услышала о нем от соседского мальчика и только что — от его жены.

Да и собственные его высказывания должны были навести на определенные размышления. Во всяком случае, неадекватность поведения налицо. Скорее всего он болен. Вялотекущая шизофрения. Плюс алкогольная зависимость. И вялотекущая перерастает в злокачественную. Со временем личность деградирует. Человек становится способным на все. Алкогольный бред ревности этому способствует.

— Лена, — сказала я хозяйке квартиры, когда мы снова вышли с ней на кухню, — наверное, я через час к вам вернусь, мне есть о чем поговорить с вашим мужем. Вы уж не уходите никуда.

Она ужаснулась:

— Вы хотите сказать, что разбудите его? Я же вам объяснила, что мне потом несдобровать. Считай, всю ночь мне тогда спать не придется.

— Не бойтесь. Я полагаю, он перестанет портить вам жизнь. Даже уверена в этом.

Она посмотрела на меня вопросительно. А я не посчитала нужным пока все ей объяснять. Пока не время.