Двое всадников спешились, раздвинули кожаную занавеску главного входа в «пуэсто» — сторожевое ранчо — и вошли, рассчитывая на гостеприимство.
Обстановка жилища оказалась самая скромная. Постель представляла собой три охапки сухих пахучих трав, накрытых бараньими шкурами. Стульями служили три чурбана, стоявшие на утоптанном земляном полу. В углу располагался очаг, где еще дымились обгорелые веточки под железным котелком с густой похлебкой.
За окном раздавался громкий голос владельца хижины, произносившего слова с теми самыми гортанными звуками, столь отчаянно не дававшимися Фрике. Наши друзья обогнули хижину и увидели ранчеро и двух пеонов, занятых стрижкой овец.
Заметив двоих путешественников, ранчеро встал и проговорил с почтительным достоинством:
— Tengo el honor de saludar, caballeros (Господа, имею честь приветствовать вас).
— Buenos dias, caballero! (Добрый день, господа!) — ответил Буало, элегантно расшаркавшись.
После этого все пожали друг другу руки. Знакомство состоялось. Французы стали гостями ранчо.
Хозяин тотчас же прекратил работу и занялся приготовлением угощения. Он схватил остриженную овцу, распорол ей живот, вынул внутренности и снял шкуру.
Прежде чем двое наших друзей пришли в себя от удивления, туша была целиком разделана и нанизана на длинный вертел «асадор», подвешенный над костром из сухих трав, смешанных с овечьим навозом.
Полчаса оказалось достаточно, чтобы превратить в «асадо» (жаркое) животное, только что побывавшее в руках стригаля.
Фрике раздувал ноздри, испытывая невыносимые мучения от голода, в то время как Буало вел непрерывную беседу с хозяином ранчо.
Наконец гостей пригласили к столу. Тарелки и вилки тут не применялись, каждый своим ножом отрезал кусок по вкусу и рвал его крепкими зубами.
— Черт побери! Великолепное мясо…— воскликнул гамен с полным ртом, — достойная замена бобам и солонине на корабле.
— Верно! Давно я не был на таком пиру, подобном Валтасарову![301]
— Однако же тут недостает хлеба.
— Вы еще жалуетесь! — сказал Буало. — Не подать ли господину серебряную посуду?..
— Ни за что на свете! Это мясо и горячее, и сочнее, и намного вкуснее поданного на тарелках… а хлеб я вспомнил по старой привычке.
— Мой друг, за редчайшими исключениями, гаучо ест такое блюдо неделями, а то и месяцами без единого кусочка хлеба или сухарика, а запивает мясо большими глотками воды или тростниковой водки.
— Что ж, гаучо не надо жаловаться на судьбу… Я бы с удовольствием кормился так каждый день…
— И не потеряли бы аппетита… А! Да у нас сегодня праздник, прямо-таки пиршество. Хозяин угощает десертом. Сыром, настоящим queso de manos… Я такой однажды ел, вкусно!
— Как, это сыр? А я-то принял его за блинчики…
— Замолчите, юный привереда! Попробуйте и насладитесь!
— О! Какой вкусный! Кто осмелится сказать иначе?
— Вот видите, мой дорогой, нельзя судить о вещах только по их виду. И если правда, что ценность вещи тем выше, чем труднее ее приобрести, то сыр, который вы в данный момент едите, бесценен.
— О! Да! — согласился гурман с набитым ртом. — Мне он очень нравится… Простите, месье Буало. Не хочу быть навязчивым, но поскольку вы, как месье Андре и доктор, знаете все, то расскажите, как делают эту вкуснятину.
— Неисправимый насмешник! Вот слушайте. Чтобы приготовить queso de manos, молоко сначала ставят киснуть, пока не образуется сыворотка. Эту сыворотку уваривают медленно, очень медленно, до густоты патоки, затем остужают.
— Точно так же из просвирняка делают ярмарочные пряники.
— Ну, а потом добавляют немного соли, раскатывают плоскими листами и сушат вот так, как здесь, привязывая за ниточки к потолку… Интересно, что в процессе приготовления сыра не теряется вкус молока, хотя он и становится похожим на пергамент.
Этим интересным рассуждением на гастрономические темы и завершилась трапеза; затем, к величайшей радости присутствующих, фляга молодого человека пошла по кругу, и каждый вылил в глотку изрядную порцию бодрящей жидкости.