Кругосветное путешествие юного парижанина

— Вы еще спрашиваете… Есть некий злоумышленник, выжимающий губку и выливающий влагу двадцать четыре часа в сутки; река на глазах переполняется; вода льется за воротник, попадает в сапоги; в животе пусто; а мы не можем двинуться с этого, как говорят географы, полуострова, где жизнь вовсе не веселая.

— Плачьте, плачьте. Не нужен ли месье зонтик?..

— Вот умора! О-ля-ля!… Первый раз в жизни такое слышу. Нет, месье Буало, сей предмет роскоши мне неизвестен. Однако не стоит терять времени, надо двигаться в Сантьяго. Необходимо встретиться с друзьями.

— Это другое дело. Друг мой, проклинаемый вами дождь, быть может, ускорит наше прибытие в город.

— Вы полагаете?

— Уверен. Разве до сих пор события, которые в принципе могли стать для нас катастрофой, не создавали на деле неожиданно благоприятную ситуацию?

— Возможно. Однако, по моему непросвещенному мнению, не может несчастье до бесконечности создавать условия для счастья.

— Осмелюсь тем не менее заявить: в определенных случаях несчастье — благо. Наше «Кругосветное путешествие» благополучно завершится вопреки и одновременно благодаря стечению множества обстоятельств.

Вы вновь увидитесь с друзьями. Мы вернемся в Париж, Жюль Гро устроит нам великолепную встречу, расскажем о наших приключениях Обществу прикладной географии. В газетах напечатают наши воспоминания о происшедшем. Орельен Шолль подготовит текст, Кастелли — рисунки, Каржа — фотографии, а Лемэ объяснит, как все случилось. Мы станем героями дня, и… вы получите золотую медаль, как Стенли и Саворньян де Бразза. Вот так-то!

— О! Я не прошу слишком многого: мне бы найти месье Андре, доктора и Мажесте, затем всем вместе хотя бы немного отдохнуть и развлечься… вот и все, чего бы мне хотелось.

— Я же вам только что сказал: это — дело решенное.

— Если небо нас услышит и прекратит поливать!

— Прекрасно. Подведем итоги. Дождь льет как из ведра уже тридцать часов, если верить моему водонепроницаемому хронометру. Лошади погибли, а багаж — на дне реки. У нас осталось оружие и примерно по сто пятьдесят патронов. Гаучо убрались ко всем чертям, и мы в безопасности. От голода не умрем, ибо наш полуостров изобилует черепашьими яйцами.

— Да, месье Буало. Ничего, кроме сырых яиц, сколько угодно сырых яиц и только сырых яиц. В конце концов это надоест. Придется привыкать к изысканному блюду без молока и сахара. Мне, конечно, больше нравятся взбитые яйца с трюфелями, яичница на сковородке или яйца всмятку. Не отказался бы я и от простого омлета на свином сале.

— Но, поскольку в нашем распоряжении есть исключительно черепашьи яйца, придется довольствоваться ими. Позавтракаем!

— А, не обращайте внимания на мои слова. Сейчас я смиренно воспринимаю происходящее, ибо не могу на него влиять.

— Великолепно. Как я вам только что сказал, неприятный дождь пойдет нам только на пользу.

— Слушаю и глотаю яйца, как лиса добычу.

— Итак, мы находимся на низменности, простирающейся до самого нагорья, не знаю его названия, но идет оно вплоть до Парагвая. Местность понижается по течению этой большой реки, которую мы преодолели, до самой Параны[327]. Земли, расположенные между двумя крупными реками и находящиеся ниже уровня моря, составляют провинцию Энтре-Риос. Как только доберемся до Параны, мы спасены. Оттуда, кстати, добраться до Сантьяго гораздо проще, чем от Шату[328] до Парижа.

— Но как, черт возьми, действовать?

— Проще простого. Не помню, кто сказал: реки — движущиеся дороги.

— Да, когда есть корабль. А у нас нет даже утлой лодчонки.

— Нет — так скоро появится, если дождь будет идти еще полдня, смею вас заверить: наш переезд пройдет беспрепятственно.

— В добрый час! Так пусть же льет дождь! Не буду больше ломать себе голову, раз уж я — промокший насквозь лентяй, изнемогающий от усталости. Раздражает только потраченное впустую время. Но вы меня убедили: через шесть часов ситуация изменится. Надеюсь, предсказание сбудется.

Пока парижане беседовали, дождь пошел еще пуще. Мощь разверзшихся хлябей небесных была невероятна. Вода низвергалась сплошным потоком. Казалось, работал небесный насос невероятной силы и производительности.

Как уже справедливо отметил Буало, река разливалась на глазах. Участок земли, куда высадились наши друзья, спасшись от гаучо, скатов и карибов, внезапно задрожал. Береговой выступ на глазах сузился. Полуостров превращался в остров. Фрике хотел как можно быстрее бежать оттуда. Буало возражал.

— Но ведь нас затопит, — проговорил гамен, сохраняя, однако, спокойствие.

— Понимаю, — отвечал спутник, — но, прошу вас, обратите внимание: наш полуостров состоит не из земли, а из растений, из беспорядочно спутанных лиан. Течение подхватит нас, и мы поплывем вниз по реке, словно пароходик городских линий; такие плавучие островки носят тут имя «камарот», если вам интересно.

— Понял… месье Буало… понял… Я уже плавал на островке подобных габаритов. Это было в Африке… Как-нибудь расскажу.