Кругосветное путешествие короля Соболя

Трагические события, которые нам пришлось пережить, все изменили. То, как она восприняла смерть Нилова, разрушение прочных основ ее существования и неизвестность новой жизни, полной скитаний и опасностей, вызывало мое глубокое восхищение. Было бы неверно сказать, что я влюбился в нее, ведь я уже давно был влюблен. Просто я больше не создавал препятствий для этой любви. Она заполнила меня без остатка, и, пока я выздоравливал, одно присутствие рядом Афанасии стало источником такого наслаждения, какого я еще никогда не испытывал.

Афанасия убежала из Большерецка в мужской одежде. Поднявшись на борт «Святых Петра и Павла», она решила остаться в этом обличье, объяснив мне, почему оно ей нравится. Остальные женщины на борту были служанками. Они не принимали никакого участия в совещаниях, на которых вырабатывались важные решения. Самим своим внешним видом Афанасия показывала, что категорически не согласится с подобным положением дел. Она была деятельной участницей заговора и собиралась оставаться такой же и во время путешествия. А еще она заявила, что при необходимости будет сражаться, и попросила меня научить ее обращаться с оружием.

Кстати, следует признать, что костюм юноши очень ей шел. Он придавал ей непринужденность, естественность и грацию, что воспламеняло мое желание еще сильней. Если она проводила весь день, бегая по палубе и карабкаясь на реи, то тем более волнующим было мое наслаждение, когда вечером я снимал с нее одежду и оставался с самой очаровательной и страстной из женщин.

Едва корабль оказался в неизвестности открытого моря, как наш маленький мирок на борту, на краткое мгновение слившийся воедино при звуках «Te Deum», начал выказывать свои сильные и слабые стороны, свои противоречия и угрозы. Обозначились роли каждого. Положение Афанасии не вызывало разногласий: она разделила со мной руководство экспедицией. И в этом смысле, пусть и не получив церковного благословения, мы уже были едины в горе и в радости.

После захвата острога потребовалось время, чтобы подготовить судно. Мы погрузили на борт большое количество припасов, дров, а также все архивы, которые нашли в канцелярии. Пока шла эта подготовка, мы предприняли превентивные меры, взяв заложниками нескольких казачьих офицеров. В момент отплытия их пришлось отпустить, и теперь ничто не мешало правительственным силам снарядить корабли и начать преследование.

Пока мы продвигались в тумане с подобранными парусами, постоянно промеряя глубину, нашим главным страхом было сесть на мель и оказаться в ловушке. Сквозь нависшее полотно тумана проступал ореол солнца, но оно нас не грело. Оглушающий шум, отсутствие видимости, ледяные испарения, витающие над свинцовым морем, навевали на пассажиров внезапную тревогу. Я тоже ее чувствовал, хотя старался не показывать вида.

Нам попадались острова, о близости которых сообщали слои плотного песка и ракушек, поднимаемые лотом. Они были слишком близко от Большерецка и слишком невелики, чтобы мы там остановились. В конце концов, не обнаружив преследования, которого так опасались, мы высадились на острове Беринга. Именно там тридцать лет назад умер капитан Беринг, который исследовал эти широты вплоть до самой Америки, служа российской короне.

Остров показался нам необитаемым, но, обследовав его внимательно, мы обнаружили следы человеческого присутствия. Вскоре мы выяснили, что там располагалась резиденция и командный пункт известного деятеля по фамилии Охотин. Этот человек промышлял в тех местах пиратством, и внушаемый им страх вкупе с таинственностью его происхождения послужили основой для множества рассказов, которые я слышал на Камчатке.

Узнав о нашем прибытии, Охотин решил со мной встретиться. Мы приняли меры предосторожности, чтобы не попасть в ловушку, но в результате встреча прошла гладко. У меня даже возникла симпатия к этому человеку, и дальнейшие события доказали, что она была взаимной. Когда он увидел переодетую мальчиком Афанасию, то сначала решил, что я разделяю его пристрастия, но потом осознал свою ошибку и посмеялся над ней. Его история была необычайна и в чем-то схожа с моей, поскольку он был саксонским дворянином, попавшим в плен в России и сосланным, как и я, в Сибирь. Вызвавшись принять участие в охоте на бобров, он нанялся на судно, плававшее в Охотском море, и завладел кораблем. С той поры он собрал вокруг себя сотни людей, сбежавших из ссылки, и бороздил прибрежные воды. Его поселение было хорошо укреплено и удобно обустроено. Он царил над маленькой империей островов и проливов, вынашивая план в один прекрасный день захватить Камчатку. С этой целью он предложил объединить наши силы.