Кругосветное путешествие короля Соболя

И тем не менее в Луисбурге и его окрестностях сгущалась одуряющая атмосфера тревоги, почти страха. Вожди – некоторые прибыли издалека с намерением сражаться бок о бок со мной – не спешили покинуть нас. Они отослали большую часть своих войск, но оставались поблизости от меня. Никто ничего не говорил. Казалось, все боятся какой-то новой угрозы.

Однако со стороны островитян опасаться было нечего. Все известия, поступавшие от секлавов, указывали на то, что они дорожат миром и дружбой, которые они же и провозгласили. Казалось, моя победа убедила их в том, что я и впрямь потомок Рамини. Родство с такой легендарной личностью делало их поражение менее позорным и даже оправдывало его.

Откуда же могла грозить опасность? Разумеется, со стороны Франции и ее представителей на соседних островах.

Пока что не появился ни один корабль, с которым могли бы прибыть новости. Я проводил эти дни рядом с Афанасией и нашим сыном, но я также воспользовался передышкой, чтобы обследовать некоторые близлежащие, но пока неизвестные мне районы. На каждом шагу я открывал новые богатства и красоты этого острова. Теперь я смотрел на него другими глазами, полными гордости и нежности, как если бы все это великолепие было моим, а главное – как если бы я сам стал островитянином. Я связал свою судьбу с этой землей. Я желал жить здесь и однажды здесь умереть. И моей высшей наградой было бы положить это сокровище в корзину нового короля Франции. Я не сомневался, что он оценит меня по достоинству и позволит править этой страной – к его огромной выгоде и к вящей свободе ее обитателей.

Судите сами, как я был поражен, когда новость наконец дошла до нас.

Она исходила от Хиави, ему пришлось вернуться в Фулпуант, а нам он послал с этой вестью гонцов. Они добрались до нас все в поту, задыхаясь, со сбитыми в кровь ногами. Хиави сделал все, чтобы предупредить нас, пока еще было время.

От частных торговцев, которые остановились у него, он узнал, что французский корвет «Консолант» бросил якорь на Французском острове. Он привез из Версаля двух комиссаров, посланных новым министром. В их намерения входило захватить мою персону, дабы предать меня суду, а также взять под свою власть форт, силой усмирив туземцев.

Я передал это известие вождям из моего окружения. Они выглядели подавленными, но были куда менее удивлены, чем я. В глубине души они никогда не строили иллюзий по поводу намерений Франции относительно их. Годы сопротивления французскому проникновению в их земли убедили вождей в том, что единственным стремлением этих иноземцев было порабощение местных жителей и захват их богатств.

Я боялся, что эта новость в корне изменит их мнение обо мне. По сути, с самого своего появления я действовал от имени короля Франции. От его лица я подписывал все договоры о дружбе. Туземцы могли решить, что я пособник колонистов и рабовладельцев, которые теперь явились сюда с намерением занять мое место.

Узнав о новых обстоятельствах, они удалились, не говоря ни слова, и укрылись в своих лагерях.

Должен признаться, что в какой-то момент меня охватила паника. Я располагал единственным кораблем и прикидывал, сколько времени мне потребуется, чтобы погрузить на борт семью и нескольких доверенных людей. Те, которым не удастся бежать, должны будут ожидать в форте прибытия «Консоланта». Когда я оглядываюсь назад, мне становится стыдно, что я не сумел сохранить хладнокровие. Будь я один, возможно, я отреагировал бы по-другому, но я думал об Афанасии и о невинном младенце, у которого могли отнять жизнь.

К счастью, я не успел приступить к исполнению этого плана. Туземные вожди прислали эмиссаров с просьбой созвать большую кабарру.

Получив подтверждение, что для кабарры все готово, они явились ко мне. Я издалека услышал, как они приближаются, потому что двигались они в окружении свиты из двух тысяч человек, вооруженных дротиками и щитами. Каждый вождь следовал за знаменосцем, несущим стяг его племени. Барабаны задавали ритм марша. Туземцы остановились на пороге залы, где должна была проходить кабарра и где я велел установить возвышение. Вожди расселись вокруг. Там были все мои друзья: Раффангур, Рауль, Сансе и многие другие. Лица у всех были замкнутые. Когда воцарилась тишина, Раффангур встал и торжественно заговорил.

Его речь началась с традиционных выражений вежливости. Затем он перешел к сути дела:

«Как наследник племени Рамини, я заявляю перед лицом всех собравшихся вождей, что я официально признаю твое прямое родство с ним и передаю тебе все его титулы, принадлежащие тебе по праву.

Мы, короли, принцы, рохандрианы и вожди племен Мадагаскара, выражаем тебе наше почтение и объявляем тебя нашим ампанскабе. Ты король над всеми нами, Август. Мы благодарим Бога за то, что Он послал тебя на этот остров, чтобы осуществить его объединение. Твои победы ясно свидетельствуют о том, что в бою тебя поддерживают высшие силы земли и неба».