Кругосветное счастье

Старик Лурье принес коньяк, кофе и фруктовый салат. Я хотел было поскорее проглотить коньяк, наверняка не лучшего качества, как и все в этом захудалом отеле, проглотить коньяк, выпить кофе и уйти, но мой давний знакомый приостановил трясущейся рукой пустяшный тост, который я готов был произнести ради приличия, и сказал: «За благополучное возвращение вашей преданной жены!» Мы выпили. Я не мог не выпить, потому что хотел этого с самого начала. Да и не хотел обижать старика. Хотя тост его, да и коньяк, оглушивший на секунду, не принесли мне успокоения. «Почему он предложил такой странный тост? — думал я. — С подчеркнутым за вашу преданную жену?» Умные люди, а к тому же умные в нескольких поколениях, могут обнищать, спиться, потерять моральное равновесие, но не утратить интеллект. А это и есть: наблюдательность, прозорливость, умение прочитать ход мыслей собеседника или даже не мыслей, а неуправляемый рой неосознанных откровений, которые составляют калейдоскопический орнамент предчувствия. Он разглядел этот орнамент. «Знаете, не волнуйтесь. Такое бывает с нашими прогулочными яхтами. Пикник на коралловом затянулся. Или вдруг все договорились доплатить и полюбоваться закатом изнутри океана. Или, так чаще всего бывает, экскурсанты проголодались и упросили капитана причалить к отелю „Мариотт“, где в ресторане дают потрясающие устрицы. Не волнуйтесь, Даниил». «А я и не волнуюсь, просто…», — пробормотал я и полез в карман за кошельком, чтобы расплатиться. «Подождите, куда вам спешить! Дождемся вашей яхты вместе. А пока я вам расскажу одну загадочную историю», — удержал меня старик Лурье. Я нехотя остался. Он рассказал: «Года два назад или около того, впрочем, в этих широтах легко сбиться с календаря, в нашем отеле поселилась молодая американка. Кажется, журналистка…» «Линда?» — перебил я рассказчика. «Не помню ее имени», — он прикоснулся губами к чашке с кофе, огляделся и, увидев, что пара из Детройта подзывает его, чтобы заплатить за ужин, оставил меня и поковылял к ним. «Вдруг окажется, что невеста нашего Гарри жила здесь?» — пронеслось в моем воспаленном воображении. «Так вот, некая американка поселилась в нашем отеле, — старик Лурье вернулся ко мне: Она исчезала на день или два и снова возвращалась. У нее были какие-то дела в еврейских общинах Ямайки или еще что-то вроде этого. Мы не спрашиваем наших гостей, откуда они приезжают и куда направляются. Особенно, когда они платят наличными. Однажды, как раз когда американка вернулась из поездки в глубь острова, к нашему берегу причалили яхты кругосветных путешественников. Ну, помните, какими были я и Марта, когда мы встретились однажды на Антигуа?» «Конечно, помню!» «Причалили яхты. Началось веселье. Костры. Жареное мясо. Пиво. Вино. Часть гостей из нашего отеля, в том числе эта американка, приняли самое живейшее участие в пикнике. Словом, все шло, как заведено, когда люди вовлечены в круг безоглядного и бесконечного веселья…» «Бесконечного ли?» — не удержался я. «Так продолжалось двое суток. То есть, двое суток шла гульба, в которой молодая американка принимала живейшее участие. На рассвете третьих суток яхты ушли в море. Горничная, прибиравшая в комнате американки, нашла на столе деньги и записку. Наша гостья расплатилась с лихвой и, забрав дорожную сумку, исчезла». «Вы думаете, она..?» «Не в моих правилах изучать маршруты гостей!» — оборвал меня старик Лурье и поднялся. Я оставил деньги и пошел к причалу.