Круговорот

Посмотрев на Петра и Матея, я увидел, что они спят крепким сном. Я не будил их до тех пор, пока не началось победное восхождение «Гнезда кукушки». Вдруг Бо Голдман и Лэрри Хоубен получили «Оскара» за лучший сценарий, Луиза Флетчер — за лучшую женскую роль, Джек — за лучшую мужскую. Мы с мальчиками аплодировали так, как будто это были последние аплодисменты в нашей жизни.

Когда было произнесено мое имя, я онемел. Я побежал и схватил маленькую статуэтку. Я заготовил речь и теперь сказал какие-то слова, но мир превратился для меня в мешанину впечатлений и ощущений. Я стоял перед приветствующими меня коллегами, за мной следили сотни миллионов глаз. Я дошел до вершины моей профессии, я был в Голливуде, я был в Америке, и я был счастлив и ошеломлен. Я не знал, о чем думать раньше — о деньгах, об улыбках самых знаменитых женщин в мире, о том, как передо мной вдруг раскроются все закрытые двери. В море света я мог различить только двух моих мальчиков в смокингах, они хлопали и улыбались до ушей. Это была моя кровь, кровь людей, погибших за колючей проволокой, и кровь старого человека в Эквадоре, который теперь, наверное, тоже был мертв, и если я отводил от них глаза, я все еще представлял их шестилетними. Между нами была отчужденность, отчужденность, существующая между всеми людьми, отчужденность, отделявшая меня от ликующего зала, полная отчужденность от всего мира, опутавшая мое сердце колючей проволокой.

Я мало что помню об этом вечере. Со всех сторон ко мне шел весь мир. Тут были журналисты, фотографы, шампанское, поцелуи, поздравления и два сонных мальчугана.

На следующее утро пришла гора телеграмм. Самая трогательная была от Фрэнка Капры — его фильм «Это случилось однажды ночью» был единственным, получившим, как и мы, пять главных «Оскаров».

«Добро пожаловать в клуб», — гласила она.

Мгновения семейной жизни

Мои мальчики не были знакомы ни с одним человеком, у которого был бы собственный бассейн. Они ходили плавать на реку. В Чехословакии недавно появился второй телевизионный канал, но он работал только вечером. Там было в общей сложности четыре радиостанции, а в ежедневных газетах было по восемь страниц с густо напечатанным текстом. В новостях сообщалось главным образом о рабочих и крестьянах, перевыполнявших свои производственные задания в рамках последнего пятилетнего плана, а иногда мелькали истории о Соединенных Штатах Америки, где царили капитализм, империализм, милитаризм, упадок и загрязнение окружающей среды. В этих историях почти всегда описывались ужасные убийства, гангстеры, маньяки, вооруженные грабители, безумные наркоманы и сумасбродные выходки миллионеров.

И вот теперь, в «Беверли-хиллс», недалеко от нашего отеля, дедуля Кржесадло вдруг увидел перекресток, на каждом углу которого была бензозаправка, и это повергло его в полное смятение. Каждый день он отправлялся на длинные прогулки и подолгу стоял у этого чуда.

— Как же они все ухитряются не разориться? Как же это они продают одно и то же по разной цене? — удивлялся он.

Я показал моим чехам студии и туристские достопримечательности. Мальчикам нравилось все, что их окружало, но они то и дело засыпали. Пока мы ехали куда-то, все было в порядке, но стоило нам остановиться, чтобы выпить чашку кофе, как они тут же отрубались. Я приписывал это тяжелой смене часовых поясов и будил их только тогда, когда официанты приносили заказ. Но Матей и Петр никак не могли оправиться от смены времени. Как-то вечером в китайском ресторане они растянулись на полу и уснули глубоким сном прямо под столиком.

Только спустя три года мои сыновья признались мне, почему в Лос-Анджелесе они все время хотели спать. По вечерам я прощался с ними и закрывал дверь. Они сразу же забирались в одну кровать и сидели там всю ночь, не спуская глаз с двери и окон, — они боялись, что какие-нибудь гангстеры или наркоманы заберутся в дом и убьют нас всех. Вот что делает с людьми коммунистическая пропаганда!

Я повез мальчишек и деда в Лас-Вегас. Я по-прежнему выпендривался перед ними, поэтому снял самый большой номер в «Цезарь палас», где у каждого из нас была своя спальня. В гостиной бурлил большой джакузи.

— Вперед, в воду, пока я распакую веши, — скомандовал я и ушел в свою спальню.

Когда я вернулся, Петр и Матей радостно плескались в джакузи, и я увидел, что они в плавках.

— Ребята, вы что? Зачем плавки?

— Ну, папа, а если кто-нибудь войдет?

— Кто, горничная? Она постучит.

— А что, другие люди в гостинице плавать не захотят? — Мальчики думали, что наш джакузи был плавательным бассейном отеля.

Им понравилась детская игровая площадка в казино. Для чешских мальчуганов, знавших только тиры с пластмассовыми розами, медленные карусели и примитивные велосипеды «Ферри», это был просто рай.

Для дедули главным моментом поездки стал полет над Большим каньоном. Я отправил его туда одного на специальном туристическом самолете. Вернувшись, он улыбался до ушей. Он просто не мог остановиться — все время рассказывал об увиденном.