Круговорот наших снов

— Мне нравится твоя выдержка, — ухмылка на его лице плохо вяжется с глазами голодного хищника. — Всегда нравилась. А еще нравилось, когда она тебе изменяла.

— Не томи. Говори, зачем пришел. Мне неприятна каждая минута рядом с тобой.

На секунду его холодная маска слетает. Успеваю заметить под ней бешенство и… боль. Да, уже видела вчера, сколько всего он прячет внутри. Даже не хочу вспоминать. Иначе что? Почему не могу его ненавидеть? Со вчерашнего дня в голове крутится этот вопрос. Он убил Юру. И Элина пострадала из-за него. Неизвестно, сможет ли сестра восстановиться. И все равно ненависти нет. Это странно. Не понимаю себя. Не хочу понимать. Глеб шумно выдыхает. Отголоски настоящих эмоций быстро исчезают с его лица. А дальше снова лед и издевательская насмешка.

— Помнишь, ты спрашивала, что я сделал с вами, когда узнал? Я соврал. Тебя я, действительно, не тронул. А его убил. И это был не единственный раз. Не единственная жизнь с таким исходом. Все повторялось по кругу. Много раз. Ты уходила. Он умирал. Похоже, чертов шаман закольцевал нашу историю. Извини, дорогая. Боюсь, и на этот раз не получится выйти из круговорота.

Не отвечаю. Только стискиваю сильнее ладони, лежащие на коленях. Мне нечего ему сказать. Он еще не раскрыл все карты. Жду. Глеб улыбается совершенно безумной улыбкой. И заявляет:

— Я не дал вам быть вместе. Тогда. И сейчас не дам. Даже не рассчитывай, что побежишь к своему любовнику. Что сбежишь от меня.

— Совсем чокнулся? — не выдерживаю, срываюсь. — Какой любовник? Он мой мужчина. А с тобой я никогда не была. По крайней мере сознательно. Говорю про эту жизнь. Другой вообще не помню, ясно? И ты для меня — просто псих. Сумасшедший придурок! Этого теперь не изменить.

— Ну почему же? — усмехается жутковато. — Я все-таки попробую. И уверен, что у меня получится. Даже дам тебе выбор. Не радуйся раньше времени. Не он или я. Я буду в любом случае. А вот каким будет твой любовник: живым или мертвым? Выбирай. Его жизнь в твоих руках. Ты уже знаешь, у меня все улики, указывающие, что он напал на твою сестру. Точнее, часть из них у следователя. Скоро там же окажутся и остальные. А если не хватит, найду другие. Столько, сколько нужно. Его посадят. В любом случае. А уже в тюрьме убьют. Я об этом позабочусь. И не рассчитывай его вытащить. Со мной тебе не справиться. Сегодня даже не требую отключить телефон. Можешь записывать, сколько хочешь. У меня достаточно власти и денег, чтобы этому не дали ход.

— Чего тебе надо? — выталкиваю слова из пересохшего горла.

— Только одного. Чтобы ты была со мной.

— Как ты это представляешь? Меня тошнит рядом с тобой. Не от страха. От отвращения, — надеюсь, вру убедительно. Не испытываю к нему ничего подобного. Но Глеб не должен об этом узнать.

— Ничего. Стерпится, слюбится. Твое тело все помнит. Мы оба видели это вчера. А с остальным как-нибудь справимся. Мне нужен всего лишь шанс. Гребаный шанс! Которого ты мне так и не дала.

— Глеб, — устало тру лицо ладонями: — пожалуйста, откопай в своей звезданутой голове хоть немного благоразумия. Я не игрушка. Ты не Бог. На тебя тоже найдется управа. У моей семьи достаточно связей. Но дело даже не в этом. Если веришь собственным фантазиям, значит, должен хорошо меня знать. Я не из тех, кто смирится с ролью бесправной жертвы. Даже ради Кирилла не стану это терпеть.

— Тебе и не придется. Терпеть… — хриплый голос больше не пугает. Искушает. Обволакивает. Зовет: — Все это время я по-настоящему не показывал свою любовь. Не хотел сразу тебя пугать. Теперь понимаю, зря. Когда окружу тебя ею, ты утонешь. Моей любви слишком много для одного. Она ждет тебя. Очень давно. Мечтает лелеять, ласкать. Обнимать. Ты не сможешь не откликнуться. Твое сердце тоже грустит без меня. Я знаю. А все остальные… Они просто от пустоты.

Глеб подается ближе. Тянется прямо через стол. Его взгляд так сильно меняется. Он отпускает свои чувства на волю. Пленников, просидевших запертыми столько лет. И вот с этим мне гораздо труднее справиться. Потому что я тоже врала. Когда утверждала, что ничего не помню. Наша встреча с первого дня открыла двери глубоко внутри. И оттуда многое поднимается. Пробивая себе дорогу. Мучая меня. Сейчас очень хорошо ощущаю. Несмотря ни на что, он — часть меня. Даже холодное лицо не кажется чужим. А такое, как сейчас… С мечтательной нежностью в глазах. Дикой потребностью во мне. Легко отыскивает лазейку в моем сердце. Отвоевывает свое право на меня. Которое я когда-то ему вручила. И вот теперь мне страшно.

Глубоко вздыхаю. Заставляю сердце замолчать. Смотрю ему в глаза. Холодно и прямо. Пусть читает ответ. Он там есть. И Глеб все понимает. Пытливо вглядывается в меня, будто не верит. Морщится. Откидывается на спинку стула. Трясет головой, словно смахивая все чувства с лица. Теперь опять спокоен и безразличен.

— Даю тебе один день. Завтра утром жду твоего звонка. Помни, ты решаешь не только свою судьбу, — поднимается и не спеша уходит.

29