Круговорот наших снов

В палату заходят родители. Кирилл уступает место у кровати. Но не отходит далеко. Мама гладит мое лицо. Папа держит за руку. Им мне тоже предстоит все объяснить. И как-то оправдать свой поступок. Такое непросто понять. И простить. Но они смогут. Потому что любят меня. Потому что у меня получилось. Про Глеба никто не упоминает. Не хотят пока говорить. Боятся вызвать шок. Но я сама все знаю. Звук второго выстрела все еще стоит в ушах. Будет долго преследовать меня. И кроме того… Все это время его душа тоже была рядом со мной. Чуть в стороне. Но рядом. А сейчас она ушла. Я так и не успела попросить прощенья…

Я сделала все сознательно. Расчетливо и хладнокровно. После того, как приняла решение. Забрала из квартиры Юры пистолет. Поехала прямо в больницу к знакомому отличному хирургу. И пытала его, пока не поняла, куда и как нужно стрелять. Не знаю, поверил ли он легенде. А когда узнает обо всем, придется объясняться еще и с ним. Но это потом.

Прежде всего Кирилл. Понимаю, так просто он не успокоится. Ему нелегко будет принять мой поступок. Но я все подробно расскажу. Все свои чувства, мысли, мотивы. И он поймёт. Пусть не сердцем, но разумом. Но есть кое-что, о чем не узнает никогда. Никто не узнает. Мои последние слова. Те, что прошептала Глебу. На набережной. Глядя в помертвевшие глаза. Погружаясь в небытие. «Если любишь, иди за мной…» Пусть это останется моей тайной. Теперь я знаю, на что готова пойти ради любви.

ЭПИЛОГ

месяц спустя…

Мы с Кириллом подъезжаем к родительскому дому. Папа снова устраивает пикник. В честь моего выздоровления. Паркуемся, но даже не тянусь к ручке двери. Кирилл злится, если я не жду его. Сам помогает мне выйти. Будто до сих пор не способна этого сделать. На самом деле уже хорошо себя чувствую. Восстановление заняло немного времени. Я оказалась старательным учеником. Пуля не задела ничего жизненно важного. Правда, рядом с сердцем теперь навсегда останется шрам. Кирилл целует его каждый раз. Хмурится и вздыхает. Он все еще не успокоился. И контролирует меня. В полном согласии с моими родителями. В этом они нашли друг друга.

Вот и сейчас крепко поддерживает. Обнимая за талию. На секунду прижимается губами к моему виску. После всего случившегося его потребность в тактильном контакте со мной увеличилась. Частые прикосновения успокаивают его. И мне они тоже нравятся. Еще не насладилась ими с полна. За все те годы, пока была этого лишена. После больницы папа с мамой настолько прониклись к Кириллу. Что уже активно намекают на свадьбу и внуков. Я даже не спорю. Хотя мы пока это не обсуждали. Просто оба знаем, что будем вместе. А как и в каком качестве, решим потом. Когда хоть немного придем в себя.

Это не просто. И хотя мы не говорим о Глебе. Он все равно вторгается в нашу жизнь. Даже сейчас. Еще когда лежала в больнице, ко мне приходил его адвокат. И зачитал ту часть завещания, что касалась меня. Да, Глеб упомянул меня в нем. Из физических лиц только меня и упомянул. И еще управляющего своими делами.

Часть денег он выделил для постройки картинной галереи своего имени. И всю свою коллекцию передал туда. Только мои картины вернул мне в собственность. Но просил, чтобы они тоже демонстрировались в галерее. А еще сделал меня ее совладельцем. Вместе с управляющим. Другая часть денег пойдет на открытие фонда помощи молодым художникам. Это то, чем Глеб занимался раньше. Оставшиеся деньги он отдал мне. И всю свою недвижимость. Даже чертов коттедж в поселке родителей.

Прямо сразу, в больнице, я заявила, что отказываюсь от всего. Но адвокат уговорил меня не спешить. И если уж так хочется, немного подумать и разумнее распорядится наследством. Этот вопрос мне еще предстоит решить. Но мы с Кириллом не собираемся брать ни копейки из этих денег. Я даже управлять галереей не хочу. Помню, как жаловалась Лариса. Перечисляя бесконечные сложности в этом бизнесе.

Мне нравится моя свобода. Тем более, после всего резко повысился спрос на мои картины. Завалили предложениями со всех сторон. Пока с трудом от них отбиваюсь. Не знаю, что за слухи ходят вокруг нас с Глебом. Никогда не давала комментариев по этому поводу. Хотя журналисты звонили не один раз. Я их в чем-то понимаю. Фотография, где мы с Глебом лежим на набережной. А он цепляется окровавленными руками за мое тело, обошла весь интернет. Я тоже видела ее. Как Кирилл ни пытался оградить меня от этого.

То, что под именем Тициана скрывался Шустов, тоже стало известно всем. Видимо, не без моего участия. Я ведь рассказала о нем адвокату. Как оказалось, в мэрии Глеб работал на добровольных началах. Советником по культуре. И раньше я даже не представляла, насколько он богат. Не знала, что его родители давно умерли. Мне больно осознавать, что совсем не интересовалась его жизнью. Не то, что он моей. Глеб знал обо мне все. Кроме того, что я стану причиной его гибели. Я много думала об этом. Если бы знал, все равно бы подошел? Почти уверена, что да. Он был сумасшедшим, безрассудным. Не боялся играть со смертью. И своей, и чужой.