Круговорот парней в природе

Тип вытянул из кармана черной куртки газетку, аккуратно завернул в нее кирпич и спрятал получившийся сверток в чемоданчик. Мишка издевательски захихикал:

– Вот вшивая интеллигенция! Смотри-ка, он будет по одному кирпичику носить!

– Доходяга! – пренебрежительно выдохнул Ласточкин, насмешливо ухмыльнувшись.

При виде того, какими смешными темпами идет расхищение его добра, Василий повеселел. В куче, на которую покусился незадачливый воришка, было пять тысяч кирпичей. Зачаточных знаний арифметики, полученных Ласточкиным в начальных классах, хватало, чтобы подсчитать: в ближайший год преступная деятельность слабосильного злоумышленника не причинит Василию заметного имущественного ущерба. Можно было жить и пить совершенно спокойно!

– А давай за тружеников? – гениально угадав настроение Ласточкина, предложил Мишка. – За нормальных мужиков, которые днем и ночью, не смыкая глаз и не покладая рук!

Приятели вернулись к столу, взяли в руки рюмки и некоторое время действительно их не покладали. Однако спустя еще некоторое время от скромного застолья и сопутствующего разговора на не теряющую актуальности тему взаимоуважения собутыльников вновь отвлекли шумы во дворе.

– Опять, козел, приперся! – неподдельно огорчился Василий, осторожно выглянув в окошко и увидев на пригорке невысокую фигуру в черном с чемоданчиком в руке.

На сей раз интеллигентный воришка проигнорировал кирпичную кучу, но с большим вниманием исследовал содержимое ящика, который нехозяйственный Ласточкин еще летом забыл на козлах у сарая. В ящике из-под картошки, как смутно помнилось Василию, навалом лежали старые плотницкие инструменты. Погремев железками, тип в черном вытянул из общей кучи ржавую ножовку. Василий неуверенно хмыкнул. Ножовку в принципе было не жалко… Меньше железа придется сдавать в металлолом… Однако факт методичного разграбления хозяйского добра игнорировать не следовало.

– Может, выйдем уже и морду козлу расквасим? – предложил Мишка.

Хотя мордобой после пьянки был бы вполне органичен, Василий Ласточкин решил изменить традиции.

– Морду квасить не будем, с Шульца станется судиться за побои, – сказал он, проводив недобрым взглядом типа в черном, который утопал в лес, унося в одной руке чемодан, а в другой никудышную ножовку.

– Жил-был у бабушки серенький козлик! – фальшиво запел Мишка, после первой же строчки перейдя на речитатив: – Жил, жил – и помер! – Причем по тону рэппера можно было догадаться, что смерть козлика была насильственной.

– Хм, а это хорошая мысль! – просветлел челом Ласточкин.

Задиристый шурин демонстративно взвесил на руке пустую бутыль, но Василий покачал головой:

– Нет, бить мы козлика не будем, но накажем его как следует. Айда в сарай, у меня там есть кое-что для таких вот, сереньких…

– Рузочка, милая, в обед одна порция осталась нетронутой, – кашлянув, мягко, чтобы не обидеть вспыльчивую супругу, сказал Борис Абрамович.

– Что ты хочешь сказать? – заволновалась мадам Шульц.

Она прекратила мыть посуду, вытащила руки из мыльной воды и установила мокрые кулаки на талии в зыбком равновесии, которое одно неосторожное слово супруга могло непоправимо нарушить. Точно зная, какое применение в таком случае найдет им гневливая Рузочка, Шульц построил следующую фразу с осторожностью сапера, работающего на минном поле:

– Рузочка, в обед одна порция была лишней.

– Я плохо готовлю, да? Ты это хочешь сказать?! – с пол-оборота завелась Рузанна. – А кто вчера хвалил мои хачапури? Кто просил списать для тети Ангелы в Германии рецепт моей аджики?!

– Я хвалил, и я просил, – кротко согласился Борис Абрамович. – Но в обед…

– В обед один человек не пришел кушать!

Рузанна не дала супругу договорить:

– Он не съел свою порцию. Зато ее съел ты!

– Чтобы добро не пропало! – Шульц слегка смутился. – Ты же знаешь, Рузочка, экономика должна быть экономной. Бережливость – первое имя богатства. Копейка рубль бережет.

Надо сказать, Борис Абрамович знал несметное количество пословиц и поговорок на неизменно актуальную для него тему рачительного хозяйствования.

– Вай ме! – Рузанна подкатила глаза к потолку.

Той половине ее души, которая происходила из щедрого и хлебосольного армянского народа, была противна скаредность Бориса Абрамовича. А второй половине – украинской – просто страшно надоело слушать фольклорные дифирамбы бережливости.

– Рузочка, я это говорю не к тому, чтобы принизить твои выдающиеся кулинарные таланты! – дипломатично заверил супругу Шульц. – Я просто хочу сказать, что при составлении калькуляции крайне важна абсолютная точность. Рузочка, количество порций должно строго соответствовать числу едоков!

– Оно соответствует, – сказала Рузанна и, повернувшись к зануде спиной, продолжила несколько более энергично, чем следовало, намывать посуду.

– Разве?

– Вай ме! – простонала мадам Шульц и поставила вымытую чашку в сушку с грохотом, заставившим хозяйственного Бориса Абрамовича заволноваться.

– Рузочка, поосторожнее с посудой! Этот чайный сервиз на двенадцать персон нам подарили на десятую годовщину свадьбы!