Круговорот парней в природе

Тверскому-Хацумото пришлось тяжко. Его грубо вырвали из объятий зеленого змея и приставили к иностранным гостям в качестве переводчика, гида, няньки и прислуги-за-все. Большую часть своих обязанностей похмельный Гаврила выполнил на автопилоте, но надолго затянувшийся вечер с внеплановым ликбезом по русской живописи вымотал из него все жилы.

– Вы-то с Танечкой пораньше ушли да еще чемодан свой с книженцией на меня повесили! – обиженно припомнил он.

А я, если честно, про чудесный альбом «Живопись передвижников», в срочном порядке затребованный в библиотеке имени Пушкина, совсем позабыла.

– Надеюсь, ты его не потерял? – запоздало встревожилась я, вспомнив, что библиотеки имеют неприятное обыкновение требовать за утерянные книги уплаты штрафа в тройном размере.

В режиме тройного штрафа великолепно изданный иллюстрированный альбом в подарочной коробке из резного дерева должен был стоить целое состояние. Перспектива сопоставить его со своей очередной зарплатой (наверняка не в пользу последней) меня не обрадовала.

– Конечно, я его потерял! – безответственный пропойца-переводчик с готовностью подтвердил мои худшие опасения. – То есть поначалу-то я таскался с вашим чемоданом, как дурень с писаной торбой, буквально из рук его не выпускал, но потом мы застряли на перевале, и руки мне понадобились для того, чтобы открыть бутылку.

– Где ты взял-то эту бутылку? – с досадой спросила я. – Тебя же перед посадкой в автобус проверяли не хуже, чем в Шереметьево! И Сема Кочерыжкин на самом святом – служебном удостоверении – клялся шефу, что не даст тебе напиться!

– Он и не давал, но я проявил сообразительность, – похвастался Гаврила. – Мы на выезде из Новороссийска останавливались у «Макдоналдса». Японцы пошли трапезничать, и я, естественно, с ними, а Кочерыжкин твой на мороз вылезать не захотел и приглядывал за нами дистанционно: следил за центральной дверью, не выходя из автобуса. Да только в «Макдоналдсе» этом не один вход, а целых три! А где вход, там и выход. Так что, пока наши японские друзья давились гамбургерами, я сбегал в ближайший ларек и запасся горючим. Жалею только, что мало купил, торопился очень, боялся опоздать к отходу автобуса. Зря боялся, мы еще минут десять одного из японцев ждали, он, извиняюсь за подробности, в сортире застрял.

– Это мне неинтересно, – холодно сказала я.

– А мне неинтересно было бы простудиться! – парировал Гаврила. – Снег повалил, еще когда мы были в «Макдоналдсе», а потом, в дороге, вообще жуть что такое! Если бы не водочка, я в снежном плену на перевале заколел бы вплоть до пневмонии, и Кочерыжкин твой со мной вместе. А так мы выпили по чуть-чуть – и остались живы-здоровы.

Гаврила почесал лохматую голову и смущенно признался:

– Правда, с этого момента мои воспоминания теряют целостность и ясность.

– При случае я расскажу, что ты пропустил, – желчно пообещала я. – А пока вернемся к нашим японцам. Кто они такие, откуда взялись и что им у нас надо?

– Взялись они из Японии, это точно, по-японски все, кроме глухонемого, говорят без малейшего акцента.

– Среди них еще и глухонемой есть? – я не удержалась от нервного смешка. – Вдобавок к одноглазому? Хороша компания!

– Компании у них как раз разные, господа хорошие представляют японские фирмы, имеющие деловой интерес к нашему краю, – объяснил Гаврила. – На встрече с губернатором речь шла о возможных японских инвестициях в строительство и бизнес. Правда, я в подробности не вник, потому что неважно себя чувствовал. Мне и сейчас нехорошо. Дай водички, а? Ты обещала!

– Обещанного три года ждут, – сказала я, но водички страдальцу все же принесла.

Утолив жажду, Гаврила снова завалился на бочок и тут же захрапел себе на радость, мне на зависть. Решив, что утро вечера мудренее, я подхватила сброшенные сапожки и побрела в свою опочивальню типа «чулан».

В моей VIP-кладовке было темно, и я не нашла фонарика там, где его оставила. Скатиться с продавленной раскладушки осветительный прибор никак не мог, из чего следовало, что его кто-то бессовестно позаимствовал. Таким образом, составленный сержантом Бобриковым список актуальных пропаж можно было удлинить еще на одну строку.

Исчезновение фонарика в сочетании с незапирающейся дверью внушало большое сомнение в безопасности моего провиант-бивака. Единственное, что немного успокаивало, – деньги и ценности я держала при себе, так что в мое отсутствие незваный гость мог поживиться только соленьями и вареньями Шульцев (само собой подразумевалось, что в случае моего присутствия злоумышленник мог бы покуситься на сокровище номер один по шкале ценностей Нюни).

– А мобильник Гаврилы? Ты про него забыла? – напомнила Тяпа. – Это ли не ценность?

Я охнула, испугалась, что лишусь единственного средства связи с Большой Землей и употребила примерно четверть часа и массу сил на поиски сотового, который сама же и спрятала.