Круговорот

Когда подошло время отбоя, а наши плечи уже нестерпимо ныли, мы наконец договорились, что отпустим шапки на счет «три». «Игра в шапку» сделала нас друзьями.

После этой игры мы с Иваном сумели поселиться в одной спальне. Вскоре после этого в спальне по ночам я стал участвовать в новой игре — метать немецкий военный кинжал через всю комнату в крышку сундука. Мы нашли кинжал во время одной из прогулок в лесу и придумали замечательную игру, цель которой состояла в том, чтобы воткнуть кинжал в деревянную крышку сундука. За каждый удачный бросок ты получал по очку, и игра продолжалась до тех пор, пока кинжал не отклонялся от цели и не падал. Это была прекрасная забава, но играли мы только поздней ночью, когда учитель, остававшийся на ночное дежурство, уходил спать.

Иван обладал даром метания ножей. Он был бесподобен и в эту ночь, и с каждым движением его кисти в сундуке появлялась новая дырка, а у Ивана — новые очки. Мальчишки выстроились в очередь позади него, но совершенное мастерство метателя так захватило нас, что никто не следил за дверью.

Внезапно она открылась, и вошел профессор Криста.

Криста был очень строгим учителем, даже с садистскими наклонностями, так что все ринулись к кроватям. Иван, бывший в центре всеобщего внимания, не сумел спрятаться, когда вспыхнул свет. Более того, в этот момент он готовился к очередному броску, держа кинжал за острие возле уха и целясь в сундук. Когда вокруг него поднялась паника, он просто опустил руку. Он даже не потрудился спрятать кинжал.

Криста направился к нему.

— Покажи-ка мне это, — сказал он.

Иван протянул кинжал, и Криста взвесил его на руке.

— А, сделано в Германии, не так ли? Прекрасно!

Он повернулся к сундуку и изучил все дырки и царапины на его крышке.

— О, и это тоже прекрасно! Это произведение искусства!

Он снова повернулся к Ивану, который стоял перед ним в пижаме, едва доставая головой до профессорского плеча.

— Так кто еще кидал нож вместе с тобой, Пассер?

Вопрос звучал чисто риторически. Криста увидел достаточно, чтобы понять, что замешаны были все. Иван молчал.

— Я задал тебе вопрос, Пассер!

— Никто, — ответил Иван.

Правая рука Кристы поднялась и хлестнула Ивана по лицу. Удар оказался настолько силен, что сбил мальчика с ног. Я сжался от одного этого зрелища. Я знал, что Криста не выносил, если кто-то противостоял ему, и Иван тоже это знал, а если не знал раньше, то должен был узнать сейчас, но он повел себя не так, как ожидалось. Безумец встал на ноги и посмотрел Кристе прямо в глаза.

— Я дам тебе еще один шанс, Пассер. Кто еще кидал нож?

— Никто, — ответил Иван, не отводя взгляда, и я понял, что среди нас был настоящий герой, и тут рука Кристы снова возникла из ниоткуда и снова сбила Ивана с ног.

Иван опять встал и так же прямо посмотрел на Кристу, и теперь учитель тоже понял, что он не выколотит из него ни слова, поэтому он повернулся к нам.

— Ладно, поступим по-другому. Кто те вандалы, которые помогали пану Пассеру портить школьное имущество?

Мертвая тишина.

— Ну что же, вы тут, я вижу, геройствуете. Встаньте у двери, герои.

Мы поспешно встали, и Криста вывел нас во двор и велел стоять там до тех пор, пока не признаются остальные «вандалы».

Мы стояли, дрожа от холода.

Я не думаю, что это происходило в холодное время года, но я по сей день помню, как промерз до костей, как шевелил большими пальцами ног, и чихал, и смотрел, как небо на востоке побледнело, потом порозовело и наконец поголубело, и я мерз, мерз в одной пижаме, и в эту ночь до меня дошли некоторые важные вещи. Во-первых, я понял, что я не герой; во-вторых, я понял, что мне все равно, герой я или нет; в-третьих, я понял, что настоящие герои — это люди, которые просто не могут быть иными, и это — прекрасные люди, хотя они и создают много ненужных трудностей вокруг себя.

Иван был выходцем из такой богатой семьи, что на некоторых банкнотах, бывших в то время в обращении, стояла подпись его деда. Подобное происхождение являлось самым нежелательным, с точки зрения коммунистов, пришедших к власти спустя пару лет. К тому же он был наполовину евреем, и во время войны его семья прошла через настоящий ад. Это был блестящий ум, но в школе он вел себя только как непреклонный мятежник. Он не снисходил до того, чтобы готовить уроки, и для него было делом принципа нарушать все известные ему правила, поэтому он проводил все время в бесконечных школьных коридорах.

Мы с Иваном подружились на всю жизнь. Позже он поступил в ту же Киношколу, что и я, мы тесно сотрудничали с ним в Чехословакии, а потом объединились в Америке, где вместе поставили такие фильмы, как «Путь забойщика», «Закон и беспорядок» и «Сталин». Но еще задолго до этого, в середине 60-х годов, он поставил фильм «Интимное освещение», нежный, благородный, прекрасно встреченный публикой и принадлежащий к моему списку десяти лучших фильмов всех времен.

Раб

Если героем нашего дортуара был Иван, Ферда, бесспорно, был «рабом». Ферда был таким же мальчиком, как и все, ни лучше, ни хуже, но он не умел постоять за себя и всего боялся.