Круиз с покойником

Однако похоже, что теперь моя манера вечно лезть не в те двери сыграла со мной злую шутку, хотя в свете последних событий с убийствами о шутках вообще речь не шла.

Я кинулась было обратно к дверям, чтобы крикнуть, что здесь человека закрыли — меня то есть, но в последний момент испугалась. А ну как это убийца. Он откроет дверь и набросится на меня. И что тогда? Мне ведь с ним одной не справиться.

Я прижалась ухом к двери и со смешанным чувством стала слушать, как с противоположной стороны с тяжелым лязгом задвинули щеколду. Ощущение было такое, как будто над головой захлопнули крышку гроба, честное слово. А дальше — только удаляющиеся шаги.

Я пыталась по походке определить, кто это был — мужчина или женщина. Но не поняла. Шаги были тихие, неторопливые, а потом и они стихли. И я осталась одна. Вот так кошмар! Где ж это я оказалась? И как теперь отсюда выбираться?

Для начала я огляделась и попыталась сориентироваться. Но куда там. После яркого солнечного света здесь было темно, как в могиле. И именно это сравнение пришло мне на ум. Однако где-то через минуту глаза стали мало-помалу привыкать к темноте, тем более, что через замочную скважину все же пробивался тоненький лучик света.

«И на том спасибо», — подумала я и прильнула глазом к отверстию в двери.

Многого мне, правда, увидеть не довелось — только куст сирени, да глухая стена. Но и это радовало — хоть какая-то связь с внешним миром.

«Может, кто-нибудь мимо пройдет? — подумала я. — Не умирать же мне здесь от голода и жажды».

И мне сразу же сильно захотелось пить.

Вдоволь насмотревшись в замочную скважину, я решила обследовать место своего заточения на предмет запасного выхода. А почему бы и нет? В этих монастырях кругом подземные ходы понарыты. Может, и отсюда идет какой-нибудь туннель.

Я вытянула вперед руки и стала наощупь передвигаться по темнице.

Пока никакого подземного хода здесь что-то не наблюдалось. Да если бы он и был, то наверняка был бы как-то секретно устроен, чтобы не каждому встречному-поперечному был виден.

Я снова спустилась по лестнице вниз. Здесь вдоль всех стен стояли стеллажи, уставленные какими-то горшками, банками, кадушками и здорово пахло квашеной капустой.

«Не иначе как ледник, — догадалась я. — Потому-то так и холодно».

Сначала, еще до того, как захлопнулась входная дверь, мне здесь после уличной жары очень даже понравилось. Было прохладно и свежо. Теперь же стало заметно холодать, и я заволновалась, что если не выберусь отсюда в ближайшее время, то окочурюсь не от голода и жажды — припасов на полках хватит до второго пришествия, — а от переохлаждения.

Впрочем, если это кладовая, то рано или поздно сюда обязательно кто-нибудь придет. Но дотяну ли я до этого прихода? Вот в чем вопрос.

Я снова прильнула глазом к замочной скважине. Если убийца решил избавиться от меня таким своеобразным способом, то лучше затаиться и сделать вид, что план его удался. Пусть думает, что я уже замерзла или умерла от страха.

Однако я уже и вправду здорово замерзла и перетрухала.

Ну что он привязался ко мне, этот маньяк? Ну что я такого могла сделать, чтобы он так настойчиво за мной охотился?

А ведь еще полчаса назад я возражала Степке, когда он говорил о существовании маньяка, теперь же я снова стала перебирать в уме всех, кто находился с нами на яхте, и прикидывала, кто бы мог тянуть на эту роль? Деды-профессора? Навряд ли. Про их жен и говорить нечего. Отцовы друзья тоже отпадают. Тем более, что Кондраков вообще с нами на экскурсию не пошел — остался на яхте. Тогда, может быть, Кутузов? Все-таки он помоложе других и еще кое на что способен. Правда, на банкете он так увивался вокруг Аллочки, что было даже похоже, что у них начинается роман. Тогда с какой бы радости он стал Аллочку скидывать с лестницы?

Впрочем, у них, у этих маньяков, свои причуды. Вот, например, кошка, прежде чем съесть мышку, сначала с ней обязательно поиграет, так сказать, аппетит нагуляет. Может, и у маньяков так же? Сначала любовь, а потом...

Господи, какой ужас! Мне стало тошно от собственных мыслей.

Вдруг где-то рядом послышались шаги. Кто-то быстро шел вдоль каменной ограды. И я вновь прильнула к замочной скважине, однако ничего, кроме глухой стены напротив, не увидела.

«Господи, неужто убийца? — подумала я и вмиг покрылась холодным потом. — Неужели это он возвращается?»

В этот страшный момент мне очень захотелось прибегнуть к помощи бога, тем более, что никакой другой помощи все равно не предвиделось, и я попыталась вспомнить хоть какую-нибудь молитву. Но, как назло, на ум не приходило ничего путного. Я вообще кроме «Отче наш» ничего больше не знаю, но сейчас и этого вспомнить не могла.

Я сцепила на груди руки и как заведенная забубнила:

— Отче наш, отче наш, отче наш...

Шаги замерли возле моей двери, а меня в ожидании скорой смерти окончательно заклинило:

— Отче наш, Отче наш, Отче-наш, наш-наш, наш-наш...

Я услышала, как кто-то близко подошел к двери и даже вроде бы к ней прижался.