Круиз золотой рыбки

– Что-то интересное купили? – улыбнулась я.

– Сувениры, – последовал ответ. – Матрешки, доски для нарезки, мелочь всякая.

Таких неконтактных еще поискать. Она даже не стала нас дожидаться, а торопливо пошла в направлении пристани. Рюкзачок у нее был модерновый, но чем она его забила – случайно, не камнями? – подумала я. Ах, да, матрешки. И где это она их выкопала? Да и что-то тяжелые они у нее, матрешки-то. Может, каменные?

Путешествие продолжалось, теплоход делал остановки, мы ходили на экскурсии, в основном в музеи. Удивительные там сохранились вещи. Я начинала гордиться своей страной и нашей историей и стыдиться своего невежества. Да, преподавание исторической науки у моего поколения явно хромает. Люди мне тоже нравились, хотя вывод о том, что жители Подмосковья более открыты для общения, я сделала сразу же. Были и мелкие инциденты. В одном музее меня поразила одна икона. Это была икона Спаса. Точно такую, только на картоне, я купила на одной из стоянок. Мне сказали, что она лечит, я поверила, дура, и пятьсотку выложила. Стоило сравнить копию с оригиналом. Но едва я сделала снимок, как на меня налетела строгая бабуля – смотрительница.

– Чем это вы тут занимаетесь? – заверещала она. – Снимать строго запрещено. У вас есть квитанция об оплате? Нету? Придется штраф платить.

– Я заплачу. А можно вам?

– Давайте, – смягчилась бабка и, взяв сто рублей, куда – то моментально испарилась. Не думаю, что она побежала вносить плату за меня. Ну, дела. У нас в городе так подстерегать тоже умеют – эвакуаторы автомобилей. Эти гады появляются, стоит водителю отойти на пять минут. Эвакуируют очень быстро. Эвакуаторша моей сотни, как потом оказалось, сидела у двери. Вид у нее был чересчур честный. Но я не жалела, что помогла ей материально. Представляю, какие у них зарплаты. Зато у меня был такой снимок!

На следующий день зарядил мелкий противный дождь. Хорошо, когда вода – вода, кругом вода, как поется в песне. Но когда ее слишком много, это не есть хорошо. Мало того, что она справа, слева, прямо по курсу и на корме, так еще и сверху! это слишком. Я валялась в каюте и читала книжку, купленную на одной из остановок. К вечеру у меня разболелась голова. Приближался вечер, теплоход стоял в Павлово. На экскурсию я не пошла, стояла у поручней и смотрела, как вооруженные зонтиками путешественники сходили по трапу на причал, где их ждала экскурсовод. Она повела их за собой – кучка цветных грибков поползла вверх по улице вдоль реки. Я стала ходить по палубе. Несколько раз продефилировав мимо старика с палкой, который тоже не пошел на экскурсию, я уселась в паре шагов от него на пластмассовый стул.

– Что же не пошли на экскурсию? – поинтересовался сосед по стульям.

– Голова болит.

– Много не потеряли, – сказал дедушка. – Это самый запущенный городишко, мне сказала массовик – затейник. Портит все предыдущие впечатления. Правда, там в музее есть кремль, сделанный из ножей, и подкованная блоха, но тем не менее, тем не менее.

– Да, в других музеях столько хорошего и нового узнаешь! Одни портреты чего стоят! Я снимаю их на мобильный.

– Не покажете? –заинтересовался старик.

Мои снимки его позабавили. Мы со смехом смотрели на попутчиков.

– Насколько лучше люди на старинных портретах, вы согласны? – спросила я.

– А это что? – спросил он, указывая глазами на очередной снимок.

–Так это икона. Называется Спас Нерукотворный. Исцеляет от недугов.

– Может, и меня исцелит? – усмехнулся он.

– Нет, фотография исцелить не может, нужна настоящая.

– Так я и подумал, – пробормотал он себе под нос. Потом поднялся, и сказал: – Пора пойти отдохнуть. Извините, устал сегодня.

Он ушел, а я взяла в руки оставленную им газету, и стала просматривать, быстро пробегая глазами заголовки. Это была областная “Криминальное Подмосковье”. Одна статейка сообщала о побеге группы сумасшедших из одноименного дома. Чего только не придумают, чтобы заполнить полосы! Вторая оказалась более серьезной и рассказывала про ограбление инкассаторов, везших выручку из средней руки банка. При взгляде на третью статейку я подпрыгнула, чуть не свалившись с пластмассового кресла. Заметка сообщала об очередном покушении на предпринимателя из Московской области, и это был не кто иной, как муж Алины, Эдик! Все мои сомнения на этот счет развеяла фотография Эдика, помещенная в газете, хотя она была явно более раннего происхождения. На ней он обменивался рукопожатием с бывшим главой местной администрации, которого давно пристрелили, но главное – его голова имела более густую растительность, чем при нашей с ним последней встрече. Надо сказать, что у меня есть одна маленькая слабость в отношении мужчин. Мне очень нравятся залысинки. У Эдика они были. Есть они и у Родиона Петровича. Вспомнив его, я печально вздохнула, сердце пронзила сладкая боль, на глаза навернулись слезы.

Взяв газету, я отнесла ее в номер. Пыталась связаться с Алиной, но мой мобильный номер не отвечал, а у Эдика никто не брал трубку городского телефона. Потом я сообразила – чего я звоню в коттедж, она ж наверняка дома, у матери!