Круиз

Погас свет, и действие началось. Заиграла тихая и какая-то уж очень скромная музыка, за окном начался восход солнца, а перед ним появилась мужская фигура в черном трико. Подсвечиваемая прерывистым светом прожектора фигура начала танец, из которого зрителям были видны лишь отдельные его фазы. Общепринятый театральный прием. Вениамину вдруг ужасно захотелось поскорее уйти отсюда. Он оглянулся по сторонам и понял, что для этого необходимо поднять на ноги половину зрителей. Пришлось остаться. Невольно прислушиваясь и приглядываясь к происходящему на сцене, он заметил, что музыкальный и световой ритмы не совпадают между собой, а плавно покачиваются друг относительно друга. Подумалось, черт возьми, не могли настроить все как следует, но неожиданно почувствовал, что сцена, да и сам зрительный зал, начали раскачиваться, причем, все сильнее и сильнее. Потом сцена исчезла. Вместо нее открылся туманный горизонт – манящий и недоступный. Хотелось протянуть руку к нему, притронуться, но ощущение невозможности сковывало свободу действий, заставляло вцепиться в стул, закрыть глаза.

Когда Вениамин снова открыл глаза, действие уже закончилось. В зале зажегся свет, публика ожесточенно хлопала в ладоши. Никто не поднимался с места, и Вениамин раскрыл взятую при входе в зал программку, которая все это время была в его руках. На титульном листе крупными буквами, без каких-либо украшений было написано: театр Духа. Сегодняшний спектакль назывался «Дух времени, в двух частях: Время стоит и Время бежит». Имя актера, выступавшего в первой части, Вениамину ни о чем не говорило. Исполнителем второй части была Наталья. Далее шел репертуар театра: Дух леса, Дух моря, Дух реки. Была здесь и явно патриотическая тема: русский Дух, Дух отчизны, Дух предков и так далее.

До Вениамина постепенно стало доходить, что театр достигает своих эффектов, влияя ритмами музыки и света на альфа ритмы головного мозга зрителей, а также с помощью специальных кресел, способных воспроизводить реальное движение. Без Гоши Грума здесь обойтись не могло. Действительно, присмотревшись внимательней, Вениамин обнаружил его нелепую фигуру, расположившуюся на полу, перед ящиком с кнопками.

– Ну, что же, – подумал Вениамин, – почему бы и не использовать плодотворную дебютную идею в мирных целях. Все понятно, публика ищет новых ощущений.

Свет снова погас. Теперь на сцене появилась Наталья. Она не танцевала, а, блеснув молодой задорной улыбкой, начала причесываться, а потом примерять и надевать поверх имеющейся разные одежды, которые брала со стола. Ее движения были столь плавны, что не казались прерывистыми даже из-за пульсирующей подсветки прожектором. Зато за окном бушевало пламя.

Вениамин почувствовал, что его стул сначала закачался, а потом начал двигаться вперед со все большим ускорением, как в самолете, набирающем скорость при взлете. И взлет состоялся, но теперь на горизонте появилась цель. Она быстро приближалась. Еще секунда, и цель достигнута. Мощная вспышка света обозначила финал. Наталья, вся в черном, стояла на сцене, слегка согнувшись в поясе. Зал ахнул. Со сцены в зал мутным взором смотрела древняя старуха. Под бурные аплодисменты она поклонилась зрителям, приняв из их рук несколько букетов, и выпрямилась. Зал перешел к овациям. Теперь Наталья снова была молодой. Черные одежды куда-то сгинули.

Вениамин глянул на часы: оба действия, показавшиеся ему очень короткими, на самом деле продолжались уже чуть более двух часов!

Из зрительного зала народ снова переместился в фойе. Кто-то уходил, но вместо них появлялись новые лица, так что общее число гостей не уменьшалось. Снова заработал буфет. В фойе появились журналисты, а в зрительном зале стали накрывать столы, готовя поздний ужин. Скарлет раздавала автографы и интервью. Давали интервью и гости.

– Завтра все это появится в газетах! – пробегая мимо, шепнула Вениамину Скарлет.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Вениамин собрался было уходить, но его взял за пуговицу солидный седовласый мужчина, отрекомендовавшийся театральным критиком. Его интересовала реакция на спектакль рядового российского бизнесмена. Чтобы не навредить друзьям, Вениамин постарался расхвалить увиденное, но чувствовал неискренность собственных слов. Когда же ему, наконец, удалось оторваться от назойливого господина и попытаться собраться с мыслями, он понял: действо напоминало ему театр Колумба из незабвенных «12 стульев».

Так закончился для Вениамина знаменательный всем россиянам день дефолта.

Глава 4 Здесь искатели приключений привлекают к себе внимание потусторонних сил