Крукенские пески

Мэкам раскрыл глаза, увидел свой дом, жену – и какое-то смутно-радостное чувство охватило его. Он чувствовал, слов­но с его плеч свалилась ужасная тяжесть, но не мог уяснить причину своих ощущений. Он стал расспрашивать жену о том, что он болтал во сне, и она отвечала:

– Ты говорил постоянно одно и то же, точно урок зубрил: «Только не с самим собой! Я видел у него орлиное перо на шапочке. Шапочка у него была на голове, а у меня в руках! Есть еще надежда! Только не с самим собой!» Вот что говорил, а теперь давай спать. Спать!

После разговора с женой он легко уснул, так как понял, что предсказание старика насчет встречи с самим собой осущест­вилось не вполне. Он не встретился с самим собой – между ним и его двойником были различия!

Он был разбужен служанкой, которая передала ему, что пришел рыбак и ждет его в дверях. Он одевался как мог быст­ро, но шотландский костюм был ему еще непривычен, и он провозился довольно долго. Бегом он спустился вниз, так как не хотел заставлять ждать своего спасителя. Каково же было его изумление и досада, когда он увидел вместо рыбака Сафта Тамми! Старик с ходу открыл огонь по хозяину Красного До­ма:

– Мне нужно идти на мой пост, но я не пожалел часа повидать тебя. Я думал: «Неужели и сегодня он оденется та­ким же тщеславным олухом, как вчера? И это после прошед­шей-то ночки!» И я теперь вижу, что тебе урок не пошел на пользу. Хорошо! Время приближается! Это я тебе говорю! Все утро я на работе и очень устаю, но все равно я приду посмот­реть, как ты подыхаешь в песках! Ухожу! Работа не ждет!

Он развернулся и, не говоря больше ни слова, ушел из Красного Дома, оставив за спиной разгневанного Мэкама. Тот был сердит, кроме прочего еще и от хихиканья служанок, которые стояли под дверью и подслушивали весь разговор.

Вставая с постели, он решил уж было надеть обычный кос­тюм, но визит старика Тамми заставил изменить решение. Он покажет всем им, что не трус! И он опять наденет юбку и шляпу с орлиным пером – и будь что будет!

Он вышел к завтраку при полном параде и доспехах, не оставив в гардеробной даже палаша. Как только он появился в столовой, все дети, один за другим, опустили носы к самым тарелкам, и видно было, что они едва сдерживаются. Все же он не мог их ни в чем упрекнуть, так как никто не смеялся. Правда, Титьюс, самый младший в семье, подавился куском тоста и издал какой-то истеричный всхлип. Его тут же вы­гнали из-за стола. Все как будто было хорошо, но вот когда миссис Мэкам подавала мужу чашку с чаем, одна из пуговиц на его средневековых размеров рукаве зацепилась за шнурок на ее утреннем платье и в результате весь обжигающе-го­рячий напиток оказался на его голых коленях. Он не сдержал­ся и с досады отпустил крепкое словечко. Уязвленная жена встала в позу и стала выговаривать:

– Послушай, Артур! Если тебе нравится делать из себя последнего идиота, то делай! Но непонятно, на что ты рас­сердился, ведь на тебе этот смехотворный наряд – что тебе еще ждать от него? Ты не привык к нему и ни-ког-да не привы­кнешь!

В ответ Мэкам заготовил пылкую речь, но едва он произнес с уничтожающей вежливостью: «Мадам…» – как его прер­вали. Начался крупный семейный разговор. Миссис Мэкам теперь ничто не могло удержать от того, чтобы высказать все, что она думает о шотландских горцах. Это была не очень вежливая тема, и освещалась она, сказать прямо, куда как не изысканно. Вообще трудно ожидать от жены корректности, когда ей вдруг взбредет в голову высказать своему мужу все то, что она считает «правдой». В результате миссис Мэкам, трясясь от ярости, заявил, что пока он находится в Шотлан­дии, он будет носить именно тот костюм, который она так ругает и оскорбляет. И все-таки последнее слово всегда в та­ких случаях остается за женщиной. Миссис Мэкам, демонстрируя свои слезы, проговорила:

– Очень хорошо, Артур! Конечно, тебе никто не помешает носить то, что ты захочешь! Тебе никто не помешает наслаж­даться тем, как надо мной все смеются! Тебе никто не поме­шает лишить будущего наших дочерей! Кому же из молодых людей захочется, чтобы тесть у них был полным идиотом?! Но я должна предупредить тебя! Твое тщеславие рано или поздно приведет тебя к плохому концу! Если, конечно, раньше ты не окажешься в сумасшедшем доме!

Конечным результатом этого разговора стало то, что мистеру Мэкаму отныне нечего было надеяться на то, что жена или кто-нибудь из детей пожелают сопровождать его в его прогулках по окрестностям в светлое время дня. Дочери охот­но гуляли с ним на заре или когда на землю опускались не­проглядные сумерки. В лучшем случае в дождливую погоду, когда даже собаку хозяин на улицу не выгонит. На словах они обещали сопровождать отца в любое время, но всякий раз, когда доходило до дела, что-то непременно мешало им. Сыно­вей никогда нельзя было поймать, а что касается миссис Мэкам, то она прямо заявила мужу, что не выйдет с ним за порог, пока он не кончит валять дурака.