Крупная бойня

Отсюда мне было видно, что в окнах третьего этажа свет все же горел в каком-то кабинете в четыре широких окна. К сожалению, я не знал, в каком крыле располагается кабинет подполковника Лихарева, но, прекрасно представляя силу горения термобарической гранаты, надеялся, что силы огня хватит на весь третий этаж и, возможно, на другие. Здание было не слишком высоким, хотя и возвышалось над окружающими одно- и двухэтажными строениями. Прихватив с собой огнемет, я осмотрелся по сторонам, никого поблизости не увидел и, перешагнув через низенький, литой из чугуна заборчик, ушел в кусты скверика, через которые прошел еще шагов двадцать. Прикинул там возможность выстрела и, часто оборачиваясь и глядя вверх, вернулся назад на пятнадцать шагов. С этого места стрелять в просвет между деревьями было более-менее удобно.

Подняв тубу-контейнер и прижавшись к резиновому наглазнику прицельного приспособления, я прицелился в левое торцовое окно. От кабинета, где горел свет и, видимо, сидела дежурная следственная бригада, расстояние было солидным. Никто из людей пострадать не должен был. Ну, вызовут они пожарных, а сами благополучно выйдут на улицу. Конечно, по доброму-то следовало стрелять в окно второго этажа. Тогда пожар охватил бы все здание, и если возник бы разговор о поджоге, то его отнесли бы к вине кого-то из тех, чьи дела в настоящий момент суд рассматривал. И не возникло бы подозрения, что подожгли отделение Следственного комитета. Но в этом случае могли бы пострадать люди, находившиеся в здании суда на втором этаже, например, какая-нибудь бабушка-уборщица. А я не желал брать такой грех на душу, не хотел заставлять внуков и внучек плакать на похоронах бабушки. Да и следственная бригада в худшем случае могла бы не успеть выйти с третьего этажа через дым и пламя. Это тоже непричастные люди, ненужные и неоправданные жертвы.

Хотя я знал, что огнемет практически не имеет отдачи, но, привыкнув стрелять из автомата с оптикой, где отдача способна тем же прицелом поставить синяк под глазом, я отстранился на необходимое расстояние, когда в прицеле появится скругленная тень, и нажал на спусковой крючок, хотя в огнемете он и называется, как я вспомнил, пусковым крючком. Граната вылетела с предварительным шипением, но в полете я ее не видел, видел только, как из тубы-контейнера вылетел картонный круглый короб-удлинитель, благодаря которому граната способна лететь значительно дальше и быстрее. Короб упал на землю в двух метрах от меня. Одновременно с этим раздался звук разбитого стекла. Но это бились осколки стекла, что упали с третьего этажа, а самого звука прохождения гранаты через оконное стекло я не слышал. Зато услышал звук громкого взрыва. На третьем этаже сразу запылало бело-красное пламя, и из выбитых окон повалил черный дым. Я подобрал короб удлинителя и сразу отнес в машину вместе с использованным контейнером гранатомета, уже непригодным для дальнейшей стрельбы. Уложил все это под мешок с собачьей шерстью. Осмотрелся, увидел только в темноте красный огонек сигареты — кто-то шел по тротуару и курил на ходу. Услышав звук взрыва и увидев пламя и дым над зданием, остановился и то ли выронил, то ли проглотил сигарету. Короче, огонек погас.

А я сел за руль и уехал.

Из райцентра выезжал неторопливо, чтобы никто не подумал, что я убегаю. И не оборачивался, гася в себе любопытство. И только выехав на шоссейную дорогу, я остановился, вышел из машины и посмотрел в сторону райцентра. Сам райцентр располагался на холме, а здание суда было чуть ли не самой высокой точкой этого холма. Несмотря на густой лес, на обочине хорошо было видно высокое пламя. Дом горел капитально. Едва ли в таком пожаре уцелеют хоть какие-то документы. Я проехал еще километров пять-шесть, снова остановился, взял из багажника малую саперную лопатку, снял с тубы гранатомета прицельное приспособление, которое можно было использовать на контейнерах других гранат, что у меня остались, саму использованную тубу и короб-удлинитель унес в лес и быстро закопал. Уж что-что, а управляться с лопаткой я умею на отлично. А лопатка моя всегда, по армейской еще привычке, имела остроту бритвы и резала землю как масло. Место закапывания я качественно замаскировал, срезав дерн в кювете и уложив его на место захоронения использованного оружия. Брать дерн именно в кювете пришлось потому, что там земля после дождей все еще была влажной и трава тоже. Влажная трава на новом месте хорошо приживется, и через несколько дней будет совсем незаметно, что здесь что-то закапывали. Умению проводить маскировочные действия нас обучали очень хорошо, и я не забыл армейских уроков. Тем более что сам их когда-то проводил, обучая сначала солдат своего взвода, когда командовал взводом, а потом и бойцов роты, когда командовал ротой.