Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.

Модель и его штаб внимательно изучили последние оперативные и разведсводки и изумились собственным успехам. О них свидетельствовали не только оперативные карты и документы, но и многочисленные боевые донесения, прибывающие в штаб 9-й армии. Эти донесения и отчеты, подготовленные штабом Моделя, содержали предварительную оценку недавних сражений и предполагаемое влияние сокрушительного поражения на рассеянные армии Жукова и дальнейшие планы Ставки. Слова буквально бросались в глаза, ошеломляя немецких офицеров. Читая, Модель обдумывал их смысл: «С начала зимнего наступления по 14.12 противник потерял в боях с нашей армией 1655 танков, 4662 пленных и 610 дезертиров, пехотой было сбито 28 самолетов. Захвачено 69 орудий, 254 зенитных и противотанковых пушки, 183 миномета, 441 пулемет и 553 командирских машины» (88). Моделю уже было известно о гибели приблизительно свыше 200 тысяч советских солдат, по подсчетам подчиненных ему корпусов и дивизий, и он изумлялся тому, как русские позволяют себе нести такие колоссальные потери и одновременно проводить широкомасштабное наступление на юге России.

Модель продолжал читать приложенные кдонесениям тексты радиосообщений, перехваченных немецкой разведкой. Они тоже пробуждали в нем гордость. Из Лондона поступили известия: «Москва информировала нас о крупном наступлении русских на центральном фронте, которое задумано как самый сокрушительный удар по противнику, в некоторых отношениях превосходящий наступление под Сталинградом» (89). Информационное агентство «Рейтер» 29 ноября сообщало: «Известия о начале наступления русских на Центральном фронте, которое приняло опасную форму, поразили Гитлера как гром среди ясного неба. Наступление уже в разгаре, важные результаты ожидаются со дня на день» (90). Еще одно сообщение об ожидаемых успехах, полученное из Лондона 30 ноября, гласило:

«Развитие русского наступления в центральном секторе остается неясным. Здесь сражение не достигло столь же эффектной кульминации, как под Сталинградом. Следует также принять во внимание, что между Великими Луками и Ржевом располагается самый мощный в России укрепленный участок фронта» (91).

Модель усмехнулся этому многозначительному комментарию и продолжал читать неизменно оптимистичные сообщения, точно отражающие ход упорного наступления русских. Это курьезное сочетание точности и неуместного оптимизма удивляло Моделя. 2 декабря из Лондона сообщили: «Генерал Жуков уже прорвал главную немецкую линию обороны по меньшей мере в четырех местах. Русские войска сплошным потоком вливаются в бреши в первой линии обороны противника и гонят тысячи немцев по заснеженным равнинам. Положение в Ржеве чрезвычайно опасное» (92). «Правда» подхватывала: «Одной отваги мало. Только смекалка поможет взять Ржев» (93).

В более пространных обсуждениях сообщений из Москвы на радио «Эй-би-си-Сидней» высказывались разные предположения о целях наступления, но его важность не вызывала сомнений. Было признано, что наступление имеет троякое значение: «Во-первых, оно не дает Гитлеру возможности перебросить резервы под Сталинград и на Кавказ, во-вторых, лишает его выгодного плацдарма для атаки под Москвой и, в-третьих, вызывает беспорядки по всему немецкому фронту». Далее добавлялось: «По накалу ржевское сражение превосходит все предыдущие. Какое бы значение ни приписывали этой битве в Германии, известно, что Гитлер лично отправил телеграмму командующему ржевской армией, генерал-полковнику Моделю, требуя удержаться любой ценой». В сообщениях указывалось, что Гитлер понимал, что «прорыв русских откроет им дорогу на Берлин» (94). Модель невольно кивнул, отдавая должное проницательности составителя сообщений.

На этом известия не заканчивались, поражая непредвзятостью и точностью каждого, кто читал их. В передаче из Москвы на английском языке в начале декабря было сказано: «На центральном участке фронта темп наступления русских войск заметно снизился» (95). Через несколько дней, 6 декабря, из Лондона сообщали: «Генерал Жуков доложил о боях в районе Смоленска, весь фронт от Ржева до Торопца превращен в ад поединком артиллерий» (96). На следующий день, демонстрируя более реалистичную позицию, Москва уже не питала больших надежд на завоевание территории и заявляла: «На Центральном фронте русские стремятся не столько отвоевать территорию, сколько уничтожить противника. Излишний оптимизм неуместен» (97).