Крупнейшие и самые устойчивые мировые состояния

Между тем, хотя колонизация шла полным ходом, предприятие продолжало приносить Леопольду одни убытки. В Конго строились железные дороги, на реку спускались пароходы, белые и черные наемники, убеждавшие местных вождей присягать на верность новому хозяину, требовали жалованья, и за все это король платил из собственного кармана. За первые десять лет своих колониальных приключений Леопольд вложил в дело около FF20 млн, не получив ничего, кроме новых образцов растений для своих оранжерей. В Конго Леопольд поставил на карту не только свои деньги, но и свой престиж, а также престиж своего государства, а потому имел шансы лишиться и богатства, и короны.

* * *

И вот в последнее десятилетие XIX века на помощь королю пришли новые технологии. Человечество осознало, что ездить на транспорте, снабженном резиновыми шинами, значительно приятнее, чем без таковых. Резину же можно было получать из каучука, который добывался из деревьев, растущих в жарких странах. В Конго таких деревьев было множество, оставалось извлекать из них каучук и доставлять его в Европу. Колония начала приносить Леопольду огромный доход. Вся земля «Свободного государства» считалась собственностью бельгийского монарха, а потому о свободе торговли можно было забыть. Король сам раздавал концессии бельгийским фирмам и имел с их деятельности немалый и постоянный доход. Так, компания Abir в 1899 году заработала 2,6 млн франков, вложив в дело 1 млн; в 1900 году она выручила уже 4,7 млн франков. Компания Societe Anversoise имела в среднем 150 % прибыли ежегодно, а Comptoir Commercial Congolais – более 50 %. Кроме того, у короля в Африке была собственная территория, где собирали каучук только для него.

Леопольд наслаждался своим несметным богатством с истинно королевским размахом. Бельгийский государь был большим гурманом и каждый день начинал с вдумчивого просмотра многостраничного меню дворцового повара, вычеркивая те кушанья, которых ему сегодня не хотелось, и вписывая желанные. О его любовных похождениях слагались легенды и анекдоты. Ходили слухи, что по всей Европе король наплодил целую толпу бастардов, причем сам Леопольд не пытался против этих слухов бороться. Его любовницы открыто разъезжали в королевских каретах с гербами, а одна из них даже заработала прозвище «королева Конго».

Впрочем, терпимость бельгийцев к шалостям короля однажды дала сбой. Священник церкви Остенде обещал своим прихожанам, что использует свое приглашение на ужин с королем для нравоучений, поскольку в городе всякий знал, что во дворце живет очередная монаршая пассия. Во время ужина священник собрался с духом и выдавил из себя: «Прошел слух, что у вашего величества есть любовница». «И вы этому поверили? – спросил Леопольд. – Мне вчера то же самое рассказывали про вас, так я не поверил». Инцидент был исчерпан.

В жизни короля-бизнесмена нашлось место и подлинной страсти. Леопольд не любил музыку, но ходил на балеты и в оперу главным образом для того, чтобы знакомиться за кулисами с актрисами. Однажды в Париже он увидел на сцене танцовщицу Клео де Мерод, которая потрясла его воображение. Вскоре король лично явился к ней с огромным букетом роз. Клео была на 38 лет моложе Леопольда, считалась одной из первых красавиц Франции и стала одной из первых в истории фотомоделей: ее фотографии в экзотических нарядах украшали открытки и страницы журналов. Весть о бурном романе быстро облетела Париж, и язвительные парижане не замедлили окрестить бельгийского короля Клеопольдом. В ноябре 1902 года русские газеты даже писали, что «по известиям из Брюсселя, король Леопольд II намеревается отречься от престола и вступить в морганатический брак с парижской балериной Клео де Мерод». Впрочем, до отречения дело не дошло, зато Париж кое-что выиграл от королевской страсти. Когда Леопольд решил сделать Франции какое-нибудь ценное подношение, Клео подсказала ему идею подарить Парижу метро. И в 1900 году была открыта линия парижского метрополитена, построенная на деньги бельгийского монарха.

Каучуковые доходы позволили Леопольду дать волю и его архитектурным фантазиям. Король с увлечением перестраивал бельгийские города и обустраивал свой любимый дворец в Остенде. Венценосец и раньше не жалел денег на строительство: в свое время в его парке появились японская пагода и копия итальянского фонтана эпохи Возрождения. Теперь же Леопольд придумал скрестить храм с теплицей. В его домовой церкви под стеклянным куполом цвели экзотические растения, а над алтарем во время службы летали райские птички. Сам же богобоязненный монарх посещал обедни не иначе как с любимым терьером на руках. Впрочем, из своих причуд рачительный монарх собирался извлечь прибыль, планируя превратить Остенде в платный курорт для коронованных особ Европы. Однако до осуществления этого плана он не дожил.