Крупская

Один из основателей российской социал-демократии не любил Ленина: «Как только я познакомился с ним, я сразу понял, что этот человек может оказаться для нашего дела очень опасным, так как его главный талант — невероятный дар упрощения».

Это Георгий Валентинович еще со Сталиным, подлинным мастером упрощения, не успел познакомиться поближе…

Плеханов вернулся в Россию из эмиграции 1 апреля 1917 года. Его встретили восторженно как признанного вождя социал-демократии. Но его скептическая позиция относительно перспектив немедленного построения социализма в России вызвала непонимание. А Плеханов выразился так: «Русская история еще не смолола той муки, из которой будет со временем испечен пшеничный пирог социализма».

Отношение к нему быстро менялось к худшему. Большевики его презирали. Плеханов был болен, горестно повторял:

— Судьба дала мне хорошую голову, но плохое здоровье.

Известный прозаик Борис Аркадьевич Пильняк собирался писать роман о революции. Он пришел к Плеханову и нашел его в бедственном положении: осунувшийся, изнуренный болезнью Георгий Валентинович голодал. Пильняк сбегал на рынок. Купил масло, яйца, молоко, хлеб и немного мяса.

— Сегодня, Борис Андреевич, вы для меня сделали гораздо больше, чем Ленин, — с горькой укоризной говорил Плеханов, — и все вместе взятые товарищи большевики. Прошу вас о нашем разговоре нигде не упоминать, нынче время злобно-крутое.

Плеханов умер в мае 1918 года. Гроб с его телом доставили в Петроград. Похоронили Плеханова на Волковом кладбище, рядом с неистовым Виссарионом Белинским.

«Умер Плеханов, — записала в дневнике Зинаида Гиппиус. — Его съела родина. Его убила Россия, его убили те, кому он, в меру сил, служил сорок лет. Нельзя русскому революционеру: 1) быть честным, 2) культурным, 3) держаться науки и любить ее. Нельзя быть европейцем. Задушат. Еще при царе туда-сюда, но при Ленине — конец…»

После большевистского переворота другие левые социалисты растерялись. Меньшевики не могли понять, как их товарищи по подполью и эмиграции могли узурпировать власть. Член Исполкома Петроградского совета и президиума ВЦИК меньшевик Федор Ильич Дан с горечью констатировал:

— Всякому мыслящему здраво ясно, что вооруженные столкновения на улицах Петрограда означают не торжество революции, а торжество контрреволюции, которая сметет в недалеком будущем не только большевиков, но все социалистические партии.

Девятнадцатого ноября 1917 года лидер меньшевиков Юлий Осипович Мартов писал товарищу по партии и члену исполкома Петроградского совета Павлу Борисовичу Аксельроду: «Самое страшное, чего можно было ожидать, совершилось — захват власти Лениным и Троцким в такой момент, когда и менее их безумные люди, став у власти, могли бы наделать непоправимые ошибки».

Павел Аксельрод, известный своим нравственным чутьем, выражался еще резче. Назвал большевистский переворот «колоссальным преступлением», писал, что большевики отбросили страну «назад — в экономическом отношении чуть ли не в середину прошлого века, а в политическом — частью ко временам Петра Великого, а отчасти — Ивана Грозного»…

Юлия Мартова называют «великим неудачником», потому что он растерял свою партию — партию меньшевиков. На I съезде Советов в июне 1917 года меньшевиков было в два с половиной раза больше, чем большевиков. Петроградский совет создали меньшевики. Но умеренность в России не ценится, и меньшевики быстро утратили свои позиции.

С не желавшим работать на большевиков государственным аппаратом пытались поладить. 18 декабря 1917 года на заседании Совнаркома договорились выплатить служащим правительственных учреждений рождественские наградные, но это решение не публиковать! Это было компромиссное предложение Владимира Александровича Карелина, члена ЦК партии левых эсеров, принявшего на себя обязанности народного комиссара имуществ Республики: «Признавая выдачу служащим наградных к празднику противоречащей принципам демократизма и подлежащей отмене, Совет Народных Комиссаров в настоящем году, ввиду невозможности достигнуть единообразного решения, так как в ряде учреждений и отдельными категориями и группами служащих наградные уже получены, — постановляет выдачу наградных не отменять».

Что касается Анатолия Васильевича Луначарского, то нарком просвещения демонстрировал невероятный либерализм, готовность сотрудничать и помогать всем, кто просит о помощи.

Еще в августе 1917 года в России начало работать представительство Всемирного христианского союза молодых людей. Под клуб оно сняло опустевшее здание Дворянского собрания, подписав, как положено, контракт. Но это здание самочинно занял 326-й Белгородский полк и отказывался его освободить, несмотря на просьбу (тогда с революционными солдатами разговаривали исключительно вежливо) культурно-просветительного отдела штаба Петроградского военного округа.