Крупская

"Дорогой товарищ, я теперь почти совершенно потеряла способность писать письма. На своем веку я их написала не одну тысячу, а теперь нужны совершенно исключительные обстоятельства, чтобы я ответила на письмо. Живешь, как на вулкане, треплешься по 12–14 часов в сутки, и силешек здорово убавилось, вот ответы на письма и остаются обычно в области пожеланий. Но Ваше письмо пришло в момент, когда работа не клеится, а поэтому берусь за перо.

Да, с того времени, как мы с Вами встречались, целая жизнь прошла, да притом еще жизнь в такую эпоху, когда месяц можно за год считать… Я много лет была секретарем партии, с 1917 года работаю по просвещению. Дело знаю и люблю. Удовлетворяет ли оно меня? Право, не знаю. Делать его надо — делаю в меру сил и разумения.

Сейчас работать приходится свирепо, рассчитывая каждую минуту. Ведь теперь идет дело о том, чтобы подвести базу под завоевания революции, иначе все жертвы будут зря. Возможности широчайшие, и их надо в полной мере использовать. Как мы строим жизнь? По-российски: неумело, но в ходе работы учимся понемногу. Растраты времени и энергии чудовищные еще, но понемногу дело двигается.

…Старые мы все стали уж. Вот и Владимир Ильич переработался, прямо надо сказать — надорвался на работе и много хворает.

Мне чудно было читать Ваше письмо: как можно стоять в стороне от работы, потому что люди не нравятся. Люди — продукт условий, откуда же им стать идеальными, только в борьбе могут стать они другими — жизнь здорово меняет людей. Приходится работать с теми людьми, которые есть под руками, а искусство организации в том и состоит, чтобы из каждого человека взять то хорошее, что он может дать, поставить его в такие условия, чтобы это хорошее могло развиться. Думаю, что, если бы искать идеальных людей, пришлось бы руки сложить всем…"

Она не складывает руки. На IV конгрессе Коминтерна ее слушают коммунисты разных стран. Она выступает с докладом о деятельности компартий в области просвещения и воспитания масс.

А тем временем в квартиру Ульяновых ездят врачи, там собираются консилиумы. "Полный покой — таково непременное условие выздоровления, — говорят врачи. Никаких встреч, деловых обсуждений". Можно запретить деловые разговоры, деловые встречи, но нельзя запретить думать. Мозг Владимира Ильича работает по-прежнему четко и напряженно.

Двадцать третьего декабря Владимир Ильич попросил у врачей разрешения продиктовать несколько строк машинистке, сказав, что он не сможет заснуть, если не запишет своей мысли. Так начало создаваться "Письмо съезду". На запечатанных сургучной печатью конвертах, в которых хранились по желанию Владимира Ильича копии документов, он просил отмечать, что вскрыть может лишь В.И. Ленин, а после его смерти Надежда Константиновна.