Крушение

Ночью двадцать пятого августа начальнику штаба морских операций на Диксоне Николаю Александровичу Еремееву не спалось. Уже вторые сутки его мучила жестокая ангина. Он ворочался на койке, несколько раз вставал, полоскал горло, глотал таблетки, запивая их полуостывшим чаем из большого чайника. В пять часов, окончательно разбитый, с повязанной теплым шарфом шеей, он зажег свет в кабинете, оделся и сел к столу. Вытопленная вчера в полдень печка за ночь остыла и в комнате снова было холодно. Подумал: «Эх, Заполярье, суровая земля! Недаром англичане любят шутить: „У вас на севере великолепный климат, вот только погода могла быть получше“». Из-за этого климата ангины привязываются к нему одна за другой. Он вспомнил конец августа в Ленинграде: мокрый черный асфальт в свете фонарей после еще по-летнему теплого дождя, а на нем, словно приклеенные, первые желтые кленовые листья. А какая в эту пору красота в Павловском парке! Неужели по нему разгуливают сейчас немецкие офицеры?! В это невозможно было поверить. Размышления прервал резкий и неурочный телефонный звонок.

— Слушаю, — шепотом сказал Еремеев, снимая трубку.

— Получена радиограмма с мыса Желания, — докладывал дежурный по приемному радиоцентру.

— Прочтите вслух.

— Напало неприятельское судно. Горим, горим… Много огня, — читал дежурный.

«Ну, началось. Теперь обязательно жди в гости». Еремеев не сомневался, что появившийся в Карском море вражеский рейдер наверняка попытается нанести удар по Диксону. Было бы странным, если бы он оставил без внимания такой лакомый кусок.

Находящийся на важнейшем перекрестке полярных и речных коммуникаций из Баренцева и Белого морей на Дальний Восток и через устья великих рек в центральную Сибирь, остров и порт Диксон занимал особое место в нашей обороне. Еремеев прекрасно помнил его историю. Он был открыт в 1875 году знаменитым шведским мореплавателем и естествоиспытателем Норденшельдом. Сорокатрехлетний моряк на маленькой рыболовной шхуне «Превен» прошел через Югорский Шар в «ледяной погреб», как принято было называть тогда Карское море, добрался до устья Енисея. Затем на речном пароходике поднялся до Енисейска и вернулся по суше домой. Норденшельд был первым человеком, которому удалось пройти морем из Атлантического океана в устье могучей сибирской реки. Денежные средства для его экспедиции предоставил шведский богач Диксон. В его честь был назван порт, а в 1895 году и Кузькин остров переименован в остров Диксон. Норденшельд считал Диксон лучшей гаванью на всем побережье Северной Сибири и предсказывал ей большое будущее для навигации.

«Я убежден, — писал он, — что настанет день, когда в порту Диксон построят большие склады и там будет проживать постоянное население. Пока же это необитаемый остров. В момент нашего прихода мы встретили шестерых диких оленей и видели несколько белых медведей».

Пророчество Норденшельда полностью оправдалось. С началом освоения Северного морского пути на острове и в порту началось большое строительство. В просторной, хорошо защищенной бухте на восточной стороне острова был сооружен современный порт с якорными стоянками для судов, причалы с кранами, многочисленные склады для бункеровки кораблей, мощные приемные и передающие радиостанции, целый комплекс служебных и жилых зданий. Для ведения научных наблюдений, составления синоптических карт и прогнозов ледовой обстановки на острове находилась большая метеостанция, гидрологическая, биологическая, магнитологическая и гидрографическая испытательные станции. На них работали молодые, впоследствии известные всему миру, полярники Сомов, Дралкин, Фролов и другие. С начала войны на острове находился штаб морских операций Западного района Арктики. В большой теплице при свете электрических ламп созревали цветная и кочанная капуста, огурцы, помидоры, редиска. Они украшали стол полярников и совершенно ликвидировали заболевания цингой. Захват и разрушение Диксона противником могли серьезно нарушить, если не парализовать на длительное время, движение конвоев и отдельных судов по трассе Северного морского пути. Предвидя такую опасность, осенью 1941 года на острове установили две двухорудийные батареи: полевую гаубичную для защиты внутренних и внешних рейдов и стотридцатимиллиметровую морскую. Однако ошибочный и опасный вывод, сделанный после навигации 1941 года, что противник и в дальнейшем не рискнет глубоко заходить в наши внутренние полярные воды, сыграл и здесь свою вредную роль. Незадолго до описываемых событий, после неоднократных обстрелов вражескими субмаринами побережья Новой Земли, батареи были демонтированы и поданы на главный причал для погрузки и отправки в губу Белушью. За ними и пришел на Диксон СКР-19, бывший ледокольный пароход «Дежнев».