Крушение

Она сощурилась. Сплела пальцы и уронила руки перед собой. С одной стороны, хорошо, что она не буянит, но… вообще, что я ей могу сказать? Что она подопытная крыса в грантовом проекте?

«Где же может быть мальчик?»

– Вчера, Зельда, вы были в клинике, – произнес я. – Оттуда вас перевезли сюда, но всего на два дня.

Реакции никакой.

– Вы знаете, какой сейчас день?

– Сейчас.

Мой следующий вопрос был буднично-идиотским:

– В смысле, какой день недели?

Эту фразу я с таким же успехом мог произнести на албанском.

– Вы помните, из-за чего оказались в больнице?

Она закрыла себе ладонями глаза. Сжатые кулаки смотрелись небольшими дугами.

– Зельда, прошу прощения, если эти вопросы…

– Исчезла, – неожиданно громко и резко бросила она.

– Кто исчез, Зельда?

– Мамуля.

– Ваша мать…

– Нет, нет, – сорванным шепотом заговорила она, – нет нет нет нет нет нет…

Все это монотонно, без гневливости; звучало больше как усталая мантра.

Скрючившись, она прижала ладони к вискам.

– Мамуля… – произнес я как подсказку.

– Ушла.

– Когда?

Молчок.

– Вы искали вашу маму.

Она шумно засопела.

– И не нашли.

Она посмотрела на меня как на сумасшедшего:

– Я бы искала, но они меня сюда.

– Конечно. Вы искали вашу маму, когда…

В отчаянии зарычав, она откинулась на матрас и натянула себе на голову одеяло.

– Зельда…

Одеяло приподнялось. Я ждал. На этот раз ее сон перемежался агрессивным, колючим похрапыванием.

Следующие полчаса я провел в ожидании, подавляя в себе напряжение все той же приятной умозрительной образностью. В которую, однако, нередко вторгались тревожные мысли.

«Одиннадцать лет».

Когда дыхание у Зельды замедлилось и стало ясно, что она заснула крепко, я пустил в ход ключ и покинул это узилище.

* * *

Кевин Брахт поднял глаза от книги.

– Можно с чем-нибудь поздравить?

Я покачал головой.

– Тогда что будем делать, док?

Я дал ему свою визитку.

– Буду здесь завтра перед ее выпиской. Если возникнут какие-нибудь проблемы, дай мне знать.

Он подошел к двери.

– Что же с ней, такой вот, будет?

– Попробую пристроить ее куда-нибудь, где безопасно.

– Но ведь это только с ее согласия. Таков порядок.

Я понимал, о чем он. Правила принудительного удержания категорично гласят: если пациент так или иначе угрожает себе или окружающим, врач обязан это зафиксировать. Если нет, тогда полная свобода без всяких исключений. Это вызывало невольный вопрос: что Зельда сделала такого, что ей изначально присвоили код? Я спросил Брахта, есть ли у него какие-то соображения на этот счет.

– Да нет. Ее просто доставили и сказали, что она была задержана.

– Лично я не видел на ней ни ссадин, ни каких-либо следов борьбы.

– Так ведь и я тоже. Кроме самого эпизода задержания, когда ее брали в наручники, вид у нее был такой же, какой вы только что видели. Мне, кстати, попробовать ввести ей дополнительно еще какой-нибудь препарат? Само собой, неофициально.

– Нет, просто приглядывай за ней.

– Ну а как же, док. Может, даже найду повод, чтобы вернуть ее обратно.

Я покачал головой:

– Не надо. Если в этом будет необходимость, оно само проявится.

– Согласен.

Когда я направлялся к двери, Кевин сказал:

– Надеюсь, я не показался вам самоуправным козлом. Насчет повторного удержания. Мне просто подумалось о ее безопасности. Куда ей, бедняге, деваться, ежели что? Ведь черт-те где окажется.

– Я это именно так и понял, Кевин. И рад, что ты здесь.

– Спасибо, док. – Он рассмеялся. – Мне б так радоваться…

* * *

На обратном пути я прошел через соты офисных кабинок. Возле ближнего сестринского поста находилась Кристин Дойл-Маслоу, занятая сейчас своим «Айпэдом». Моего приближения она, похоже, не заметила, а потому, когда я был от нее уже в двух шагах, вздрогнула и поспешила выключить планшет. Хотя то, что у нее на экране, я успел заметить. Кино – со щитами, копьями и кровищей.

Я прошел, не сбавляя хода.

– Как там статус? – спросила она.

– Кво, – ответил я.

– Что?.. А, ха-ха… Когда вы думаете вернуться?

– А когда ее выпустят?

Она уже снова была занята «Айпэдом»:

– Завтра в три часа дня.

– Вот я и буду к этому времени.

– А если инцидент?

– В каком смысле?

– Ну какая-нибудь проблема?

«Скажу, пожалуй».

– У вашего санитара есть мой номер. У вас есть какие-то планы на период после выписки?

– А это ваша забота?

Я пошел дальше.

– Это всё? – в спину спросила она.

– А чего еще? – бросил я, не оборачиваясь.

– Если вы знаете других пациентов, подпадающих под нашу программу, то скажите: пусть обращаются.

* * *

Из своей «Севильи» я набрал медицинский центр университета и спросил доктора Неру.

– У нас их трое. Вам которого?

– Который из психиатрии.

– Прошу подождать. – С минуту в трубке артачилась испанская гитара. – Есть доктор Мохан Неру. Вам дать номер?

Я пометил себе автоответчика отделения психиатрии, а затем снова вышел на оператора и попросил доктора Неру.

– Если вы пациент, то у нас действует строка сообщений…

– Я коллега. Доктор Алекс Делавэр. Речь о нашем общем пациенте.

– Прошу подождать… Да, вы есть в списке… Александер… А, так вы не из нашего района, но… Хотя у вас до сих пор сохранены привилегии. Минутку.

Через пару инструменталов фламенко: