Крушение

— Желаю вам быстрого выздоровления, — искренне сказал Больхен и еще раз дотронулся пальцами до лба больного. И старый Майзель почувствовал эту искренность. Он на мгновение зажмурился будто от сильной боли, две маленькие слезинки скатились по его впалым сморщенным щекам.

— Благодарю, Вильгельм. Идите на мостик, — внятно сказал он. — Там сейчас ваше место.

Утром «Гнейзенау» и «Принц Ойген» вошли в устье Эльбы. Еще издалека на подходе, рассматривая с мостика в бинокль большую толпу встречающих, собравшихся на причале, Больхен увидел высокую представительную фигуру в парадной адмиральской шинели со светлыми атласными отворотами и неизменным кортиком. Сердце его екнуло от доброго предчувствия, на мгновение стало жарко. Но вслух сказал нарочито равнодушно:

— Сам гросс-адмирал Редер прилетел из Берлина нас встретить.

В тот же день вечером, после подробного доклада вице-адмирала Силлиакса гросс-адмирал пригласил Больхена к себе. В обшитом красным деревом адмиральском салоне на «Гнейзенау» стояли массивные диваны и кресла, покрытые темно-коричневой кожей. Бронзовые золоченые бра на стенах светили неярко, будто свечи. На маленьком полированном столике бутылки рейнского и мозельского вина. Мягко гудела вентиляция, задувая в салон подогретый воздух.

Главнокомандующий начал сразу без всяких вступлений. Больхен не сомневался, что и Шнивинд уже доложил о нем.

— Как вам известно, адмирал Кранке назначен моим представителем при ставке фюрера. Должность командира тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» вакантна. Командование дает вам самые лестные характеристики. Как вы смотрите на это назначение, господин корветтен-капитан?

Редер испытующе посмотрел на Больхена. Тот щелкнул каблуками.

— Сочту за честь.

— Учтите, Больхен, — помолчав, продолжал Редер. — Вы получите в командование не простой корабль. Его знает вся Германия. Фюрер лично следит за его успехами. Постарайтесь упрочить его славу.

Больхен выпятил грудь, склонил голову.

Как в тумане он дошел по ковру до двери, четко повернулся, снова склонил голову и вышел.

Да, получить такой корабль было немыслимой, просто фантастической удачей, о которой Больхен не смел даже мечтать. В Германии, действительно, не было человека, кто не слышал бы о тяжелом крейсере «Адмирал Шеер», о его успехах в рейдерстве в Атлантике, не запомнил примелькавшееся на десятках фотографий аскетически худое неулыбчивое лицо его командира Теодора Кранке, так похожее на лицо самого «папы» подводников адмирала Деница. Ну что ж, он сделает все возможное и даже невозможное, чтобы умножить славу этого корабля. И, кажется, вскоре для этого представится удобный случай. Месяц назад здесь, в Нарвике, у него на корабле побывал адмирал Шнивинд.

— Как здоровье отца? — спросил он у Больхена, когда после обеда они перешли в салон и закурили.

— Спасибо. Свою гостиницу он отдал под госпиталь и сейчас целиком поглощен госпитальными заботами.

— Я всегда был уверен, что ваш отец настоящий патриот Германии. Передайте ему мой привет.

Шнивинд умолк, и только щелканье зажигалки нарушило воцарившееся молчание. Затем он облокотился о спинку кресла и заговорил снова:

— Вильгельм, я думаю, что не ошибусь, если предположу, что вы мечтаете прославиться. Так ли это?

— Да, так.

— Благодарю за откровенность. Такая возможность вам скоро представится. Постарайтесь ее не упустить.

— Новое рейдерство в Атлантику? — осторожно поинтересовался Больхен.

— Нет, поближе. Удар по внутренним русским арктическим коммуникациям. Внезапный и сокрушительный. Но это пока величайший секрет.

В тот день поздно вечером Больхен сидел в своей каюте и писал письмо домой. Ему не спалось. Он думал о предстоящем походе. На письменном столе в скромной рамке стояла фотография жены Юты и обеих дочерей. Дочери выдались в него — послушные, как и он в детстве, голубоглазые и волосы в отца — светлые, с рыжинкой. «Мои дорогие любимые девочки, — писал он. — Ваш папочка очень счастлив сейчас, но ему ужасно грустно, что в эти дни вас нет рядом с ним».

Почему-то именно сейчас ему припомнился трехлетней давности торжественный семейный обед в их уютной квартирке на тихой Хейлигштрассе. Почти в один день они с Эбергардом получили новые воинские звания. Мастерица готовить, Юта тогда превзошла себя, и Эбергардт сказал, что с таким соусом любой гурман съел бы даже старый стоптанный башмак…

В салоне командира «Адмирала Шеера» стоял большой радиоприемник. Каждый вечер, перед тем, как лечь спать, Больхен включал его и слушал английское радио. После прорыва немецкой эскадры в мире еще долго бурлили страсти. Уход эскадры из Бреста был, безусловно, на руку англичанам. Теперь угроза их конвоям в Атлантике была устранена, а, главное, Германия после перевода кораблей на Север фактически отказывалась от наступательных действий против Англии. Недаром в ответ на многочисленные возмущенные высказывания и протесты простых англичан Черчилль заявил в парламенте с циничной откровенностью:

— Я с величайшим облегчением приветствую уход германских кораблей из Бреста.