Крушение

Горел свет только в комнате Клары да в гостиной, где согбенными стариками сидели супруги. Декольтированное платье Марты плохо вязалось с заплаканным лицом, лишенная ожерелья и браслетов, она постарела еще больше – теперь ничто не скрашивало ее возраст. Пережитое опустошило, обессилило их. Страх, отпустивший было после ухода бандитов, снова вернулся. Марта вдруг вспомнила, что Александра нет дома. Жизнь рушилась, и она чувствовала себя бессильной против неведомой стихии, ломающей их дом.

В ночной тишине было слышно некое движение наверху, тихонько скрипнуло отворившееся окно, послышались шаги.

Марта вздрогнула, как от удара.

— Я не слишком грубо обошлась с Кларой?

Сезар пожал плечами и постарался уйти от прямого ответа:

—  Она же твоя сестра. Ты всегда ее любила и считала настоящей сестрой. Клара и мне родной человек. Сестра, дочь, какое это имеет значение?

— Ты защищаешь ее! — В голосе Марты звучало раздражение. — Но она предала Гильерми... Он исчез! Боже мой, что она наделала!

— Он бы выстрелил в тебя! Я не могла этого допустить.

Сезар обернулся — на лестнице стояла Клара с чемоданом в руках. Он торопливо встал и взял чемодан.

— Не глупи! Куда ты пойдешь посреди ночи?

Широко распахнутые, удивленные глаза странно смотрелись на скукожившемся от переживаний лице Клары, она казалась «старенькой девочкой», беззащитной и ранимой.

—  Клара, ты не имела права выдавать Гильерми, —  сквозь слезы заговорила Марта — Я никогда не вспоминала, как ты пришла к нам в дом беременная, одинокая. Мы защитили тебя, а потом, когда у ребенка нашли эту странную болезнь, мы опять... 

Клара резко перебила сестру:

— Не продолжай, Марта. Я знаю, что кругом вам обязана... 

— Тихо, Клара. Ты видишь. Марта перенервничала.

Сезар обнял Клару за плечи и старался говорить как можно спокойнее: — Иди к себе. Утро вечера мудренее.

— Дона Клара! — Все разом обернулись на взволнованный голос горничной Луизы. — Там, на кухне, Гильерми. Он зовет вас. 

Опережая друг друга, все бросились на кухню. Дрожа от озноба, за столом сидел Гильерми. Родители кинулись к нему с объятиями. Между слезами и поцелуями он рассказал, как услышал шум внизу и догадался о происходящем; затем Клара подсказала ему выбраться через чердак на крышу, а сама привела бандитов в его пустую спальню.

Распахнутое в сад окно уверило бандитов, что Гильерми в доме нет. Глядя на заплаканную Марту, на дрожащего сына, Сезар неожиданно для самого себя задал Гильерми вопрос, мучивший его весь вечер;

— Как ты мог принести в дом наркотики и оружие? Ты подверг не только себя, но и нас смертельной опасности.

Гильерми пожал плечами и виновато посмотрел на отца:

— Я знаю, что должен изменить свою жизнь, я попытаюсь это сделать. Только не говорите мне про клинику!

Все доводы родителей про серьезность заболевания, про необходимость помощи врачей звучали впустую. Гильерми снова превращался в дикое, необузданное животное, на которое не было управы.

—  Вы надоели мне с вашей клиникой. Я справлюсь сам. И точка. – Гильерми оттолкнул отца и выбежал из кухни.

Они бросились за ним. На пороге дома их оглушил рев мчащегося мотоцикла, заглушившего их мольбы.

Глава 4

Клементину корчился от боли и молил о помощи. Охранник несколько минут постоял рядом, но стоны не прекращались. Он почесал вспотевший затылок и пошел за санитарами с носилками.

В лазарете его переложили на кушетку, и санитары отправились перекурить после нелегкой работы: груз достался не из легких. К Клементину наклонился медбрат. В тот же миг Клементину скрутил ворот его рубахи и приставил к горлу заточенную отвертку.

— Мне нужен Клаудинор де Соуза, — хриплым голосом произнес арестант. —  Ты покажешь мне этого подонка, или я прирежу тебя.

Медбрат попытался освободиться, но Клементину крепко держал его за ворот рубахи.

—  Слушай, покажи мне, где его койка, и больше мне от тебя ничего не надо!

— Ты зря теряешь время...

Терпение Клементину было на исходе, глаза наливались кровью, и он надавил отверткой посильнее. Из ранки на шее медбрата засочилась кровь.

— Вон твой Клаудинор де Соуза...

Клементину подскочил с кушетки и бросился к кровати, что стояла в дальнем углу комнаты. Под простынями кто-то лежал. Клементину откинул простыни и увидел своего врага. Он крепко спал.

— Просыпайся, Клаудинор де Соуза! Я двадцать лет ждал этого момента? Просыпайся! Вставай! — Клементину стал нещадно трясти его. Он не слышал, как вошли санитары и встали за его спиной. Они окликнули его:

— Клементину, остановись! Клаудинор умер час назад. Рак. Мы не успели отвезти его в морг, потому что нас позвали к тебе...

Клементину закрыл простыней лицо покойного и выругался. Он возвращался в камеру и твердил про себя лишь одно слово: «Сволочь, сволочь, сволочь». Гнев и злоба душили его: Клаудинор ушел, а он не успел отомстить ему.