Крушение

...Ужин в тюремной столовой проходил в полной тишине. Но едва маленькая стрелка часов встала на цифру «9», тишина взорвалась ревом. Опрокидывались столы, скрежетало железо замков и решеток, топот сотен ног сотрясал каменные стены. Клементину же хотелось в этот вечер быть глухим и слепым. Ничего не видеть и не слышать, а мирно съесть свою жидкую похлебку и вернуться в камеру, пока толпа несла его к выходу, и топот его ног вливался в общий поток. Он бежал и проклинал свою судьбу. Потом он стал потихоньку отставать, замедляя бег. И когда вереница серых спин оказалась далеко впереди, он незаметно свернул в боковой коридор. Вот теперь он несся изо всех сил, покрылся испариной, а он бежал и бежал до тех пор, пока не оказался перед своей камерой. Клементину закрыл за собой тяжелую металлическую дверь, прислонился к ней спиной и вдруг понял, что счастлив. Из его гортани вырвался победный клич. Клич утонул в общем реве и грохоте выстрелов, но Клементину было все равно. Праздник продолжался. Он бросил прощальный взгляд на свою красотку-башню, подвел к ней мастерски сделанный фитиль и чиркнул спичкой. Клементину неотрывно следил за бегущим огоньком. Грохот взорванного макета оглушил его, и он победно вскинул руки вверх.

Ворота тюрьмы закрылись. Клементину оглянулся – тюрьма вместе с двадцатью годами жизни оказались позади. Лил дождь, настоящий весенний ливень, который в одну секунду промочил насквозь обтрепанный пиджачок Клементину. Он в растерянности оглянулся по сторонам, не зная, куда прячутся другие люди от такой напасти. Последние двадцать лет он привык прятаться в своей камере. Но камера — он еще раз оглянулся — осталась позади. Вдруг из стены дождя к нему шагнула тоненькая фигурка под зонтом. Клементину недоверчиво сделал ей навстречу несколько шагов. Фигурка тоже двинулась ему навстречу. Они соединились посреди опустевшей, залитой потоками воды дороги. Нежные руки обвили его шею, его щетинистые щеки почувствовали на себе прикосновение девичьих губ…

—  Папочка!

—  Шерли! Я свободен, дочка! Свободен!

—  Пойдем домой, папа!

Они шли, прижавшись, друг к другу под маленьким зонтиком. Клементину оглянулся еще раз и неожиданно заметил, что ничего не видит, кроме бурных потоков воды, смывающих все следы.

— Поторопись, вот уже автобус! – Шерли потянула его за руку, и они слились с группкой таких же людей, спешащих к спасительному автобусу. Клементину с любопытством ребенка разглядывал людей, их одежду, напряженно смотрел в окно – и ничего не узнавал.

— Все изменилось, да, папа? — Счастливая Шерли сверкала белозубой улыбкой.

— Да, город разросся... А «Вавилонская башня» далеко?

— Шопинг? Он на набережной. Знаешь, папа, там работает Сандра, ей Александр помог туда устроиться. Официанткой работает, папа.

Глаза Клементину на секунду вспыхнули.

— Сандра? Здорово! — Он помолчал, уставившись в никуда. — А она хоть раз обо мне спросила, Шерли?

Девушка согласно закивала головой, хотя ее улыбка стала чуть менее ослепительной.

— Конечно, папа. Она всегда про тебя спрашивала. — Девушке хотелось сделать приятное отцу. — И все про тебя спрашивали.

Клементину почувствовал себя усталым и ему расхотелось притворяться.

— Зачем ты врешь, Шерли? Могу поспорить, что ни дед, ни твои дяди не знают, что ты поехала за мной.

— Я хочу сделать им сюрприз... — улыбка и вовсе сползла с лица дочери.

Сюрприза не получилось, во всяком случае, приятного. Аженор посмотрел на сына из-под очков и заявил, что у него полно дел. Братья, правда, оказались поприветливее. Пришли вместе в дом, распахивали перед ним двери, показывали, где что у них находится. Куколка почесал свои давно не мытые кудри и заметил:

—  Надо будет еще одну спальню пристроить.

Клементину оставил его слова без внимания и обратился к дочери:

—  Где спишь ты?

—  Я – здесь. – Шерли открыла дверь в крошечный закуток, примыкавший к кухне. – Мне нравится. Проснусь – и можно сразу готовить. А Жаманта спит в фургоне!

Однако Шерли ошиблась. Они обнаружили Жаманту сладко спящим на старом диване в комнате Аженора.

Жаманта радостно засмеялся, увидев перед собой Клементину, и долго тряс ему руку, и приплясывал, и без умолку твердил:

— Клементину вернулся! Клементину вернулся! Жаманта ходил к Клементину в тюрьму. Жаманта ходил!

Девушка зашикала на дурачка:

— Дедушка устроит тебе нагоняй! — И вытолкала его из комнаты.

— Заходи, папа. — Шерли пропустила отца вперед и вытянула из его рук длинный целлофановый мешок в котором Клементину держал нажитое за двадцать лет: журнал с фотографией Сезара Толедо на обложке, пакет с порохом, смену белья.

—  Я приготовлю обед, а ты отдохни здесь! —  Она положила мешок на стул рядом с диваном.

—  Мне, дочка, отдыхать некогда, надо работу искать. Сандра не говорила тебе, им там…. В шопинге люди не нужны?

Голос Шерли донесся уже из кухни:

—  Наверно нужны, он ведь такой огромный!