Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2

В конце 1921 г. Всероссийской чрезвычайной комиссии стали известны факты, которые по-новому осветили контрреволюционную деятельность эсеровской партии. Ряд данных о преступных действиях лидеров этой партии сообщили ВЧК бывшие эсеровские активисты Г. И. Семенов (Васильев) и Л. В. Коноплева. 15 января 1922 г. Коноплева написала заявление в ЦК РКП (б) и дала показания в ВЧК, а Семенов, кроме того, в феврале того же года опубликовал за границей разоблачительную брошюру «Военная боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917–1918 гг.». Будучи в прошлом непосредственными участниками преступлений, Семенов и Коноплева открыли факты использования эсерами в борьбе с Советской властью диверсий, экспроприации и индивидуального террора в отношении виднейших деятелей большевистской партии и Советского государства.

27 февраля 1922 г. президиум Государственного политического управления сообщил, что оно располагает рядом материалов, подтверждающих имевшиеся ранее сведения о террористической и боевой деятельности партии социалистов-революционеров в годы гражданской войны. В качестве одного из этих материалов указывалась и брошюра Семенова (Васильева), бывшего начальника центрального «летучего» боевого отряда партии эсеров и руководителя террористической группы, организовавшей, в частности, покушения на жизнь В. И. Ленина и В. Володарского. «Ввиду того, что имеющиеся в распоряжении ГПУ материалы с несомненностью устанавливают преступления партии с.-р. перед пролетарской революцией, — говорилось в сообщении, — Центральный комитет этой партии и ряд ее активных деятелей предаются суду Верховного революционного трибунала. Государственное политическое управление призывает гражданина Семенова (Васильева) и всех с.-р., причастных к деяниям этой партии, но понявших ее преступные контрреволюционные методы борьбы, явиться на суд над партией социалистов-революционеров».

Разоблачения Семенова и Коноплевой потрясли советский народ и прогрессивную общественность мира. Однако главные обвиняемые — члены Центрального комитета партии эсеров, находившиеся под стражей, а также эмигрировавшие активисты этой партии — не признавали своей вины и решили превратить предстоящий суд в трибуну для пропаганды и оправдания политики своей партии в русской революции. Эмигрантская группа членов ЦК партии эсеров выступила за границей с опровержением разоблачений Семенова и Коноплевой и попыталась изобразить готовившийся процесс как расправу. Эсеры клеветнически утверждали, будто суд незаконен, так как за свою прошлую деятельность эсеры в феврале 1919 г. были Советским правительством амнистированы; что подсудимым предрешен смертный приговор. Подняв шумную кампанию, эсеры обратились за поддержкой к «социалистическим партиям всего мира». В то время III, Коммунистический Интернационал намечал тактику единого рабочего фронта и предложил созвать всемирный конгресс из представителей всех международных объединений рабочего класса для выработки плана совместных действий в борьбе с капиталом. Воспользовавшись собравшейся в связи с этим 2–3 апреля 1922 г. в Берлине конференцией трех Интернационалов, лидеры реформистских II и II 1/2 (Венского) Интернационалов, взявшие под защиту эсеров, потребовали от делегации Коминтерна в качестве непременного условия соглашения о совместных действиях согласия на допуск представителей обоих реформистских Интернационалов в качестве защитников на судебный процесс и письменного заверения, что в отношении обвиняемых не будет применена смертная казнь. Представители РКП (б) в Коминтерне Бухарин и Радек дали от имени Коминтерна соответствующие обязательства. В статье «Мы заплатили слишком дорого», опубликованной в «Правде» 11 апреля 1922 г., В. И. Ленин подверг критике этот шаг, квалифицируя его как политическую уступку, сделанную пролетариатом без какой-либо компенсации со стороны международной буржуазии по отношению к революционному пролетариату.

В ответ на провокационные заявления эмигрантских кругов о незаконности предстоящего суда ввиду амнистии 1919 г. народный комиссар юстиции Д. И. Курский заявил, что амнистия касалась лишь тех правых эсеров, участвовавших в вооруженной борьбе с Советской властью, которые пересмотрели свое поведение и отказались от продолжения борьбы. Те же обвиняемые, которые не отказались от террора, диверсий и экспроприации, не подлежат амнистии.