Крушение империи

К сожалению, надо сказать, что отказ эти домогательства встречали редко. Лично я один раз тоже получил такую записку, но, конечно, ничего не сделал по ней, и после принятых мною довольно суровых и решительных мер этого больше не повторялось. Просители, видя, что заступничество Распутина помогает, рассказывали о нем другим, и слава его росла. Приезжали даже специально из далекой провинции ходатайствовать о помощи пресловутого Григория Ефимовича.

Итак, безграмотный, безнравственный, развратный мужик, сектант, человек порочный, явился как бы в роли всесильного временщика, которого к сожалению часть общества поддерживала и окружила организованным кружком. Что хорошего могло сулить России такое мрачное явление? Как назвать психологию тех, кто являлись апологетами «старца», как не низкопробным карьеризмом, сервилизмом низкой марки, корыстью и преследованием узких личных выгод? Этим людям не было дела до величия и ореола верховной власти, основы которой явно ими колебались. Им не было никакого дела и до России.

В это время в силу исключительного положения, занятого Распутиным, вокруг него стали образовываться темные деловые кружки сомнительного финансового свойства, чаявшие через влиятельного «старца» втихомолку обделать свои делишки, и было фактически известно, что своих целей эти люди достигали. Г. Дума, конечно, не могла остаться в стороне от всех толков о значении для государства создавшегося соблазна.

Среди членов Думы царило немалое беспокойство. Но Г. Дума была в известной степени бессильна что-либо предпринять для успокоения общества по самому существу круга своей деятельности. Наконец, члены Думы донельзя опасались гласного признания с думской кафедры, что проходимец и хлыст является как бы в исключительной роли царского советника и взял такую силу, что целое законодательное учреждение оказалось вынужденным вступить с ним в борьбу. К прискорбию, однако, избежать этого не удалось. Воздерживаясь до поры до времени от вмешательства в дело Распутина, члены Г. Думы, тем не менее, не могли не быть озабочены все возрастающим его влиянием.

Если бы дело ограничивалось исключительно увлечением императрицы Александры Феодоровны воображаемым даром пророчества этого человека и гипнотической его силой, облегчавшей ее нервное страдание и умерявшей ее страхи и опасения за свою семью, в особенности за жизнь наследника, — то, конечно, это особой тревоги возбудить бы не могло. Но Распутин, завладев неограниченным доверием царской семьи, организовал (или вокруг него был другими организован) плотно спаянный кружок единомышленников, который сначала преследовал личные цели, а засим мало-помалу стал вмешиваться сначала в церковные, а затем весьма основательно и в государственные дела, устраняя популярных деятелей и заменяя их своими ставленниками. Наконец, подрастал наследник престола. Всем было известно, что Распутин вмешивается в интимные семейные дела царской семьи, и, не без основания, являлось опасение, что постоянная проповедь сектантства может оказать влияние на впечатлительную детскую душу и что этой проповедью наследник престола может быть совращен из лона православной церкви, а фанатическая проповедь изувера мало-помалу привьет его миросозерцанию вредный мистицизм и может сделать из него в будущем нервного и неуравновешенного человека. Наконец, близость к царскому престолу заведомо безнравственного и развратного, безграмотного мужика, слава о безобразных похождениях которого гремела, очевидно, способна была в корне подорвать высокое чувство уважения и почитания верховной власти. Были темные слухи о том, что именно это и входило в план вдохновителей распутинского кружка, причем дело, якобы, не обходилось без зарубежных влияний из других стран. По крайней мере, когда я собирал материал для предстоящего мне всеподданнейшего доклада, я имел в своем распоряжении вырезки из иностранных газет. В них говорилось, что на масонском съезде в Брюсселе, кажется, в 1909 или 1910 г., проводилась мысль, что Распутин удобное орудие для проведения в России лозунгов партии и что под разлагающим его влиянием династия не продержится более двух лет. Видя и оценивая общее настроение, я понял, что председателю Г. Думы не избежать подробного доклада государю о нарастающих общественных настроениях. События, однако, развернулись быстрее, чем я думал.