Крушение империи

Костюм, галстук, ботинки, превосходная заграничная панама — не столько украшали его, сколько служили ему: вещи — рабы его желаний и вкуса. Служили ему — ну, вот так, как остальное в его доме: мебель, шкафы с книгами, белый двухтысячный рояль, мраморная ванна, домашние служанки.

Он сделал большие затраты на эту самую мебель, на оборудование дома, он сам выбирал каждый предмет для каждой из восьми комнат, он, как придирчивый к себе художник, смывающий по нескольку раз краски с полотна, заботился о стильности комнат, о их соответствии предназначенной цели, он проявил в этом деле не только педантичность и деловитость, но и вкус. И, когда пришли гости в новый, заново обставленный дом, все были поражены удобствами оборудования и богатством обстановки, но никто не удивился тому, что все это стоит, лежит, висит в таком именно порядке, на этом именно месте, что все это принадлежит Георгию Павловичу Карабаеву, служит ему, создает его, карабаевский, стиль!

Да ведь иначе не могло и быть! — казалось всем присутствующим.

У себя на кожевенном заводе он сделал то, на что вряд ли решился бы кто-либо из остальных смирихинских промышленников. В течение почти целого года он не получал никаких прибылей, напротив — вложил новые капиталы в завод, значительно затратился, переоборудовывая его, выписывая новые машины, достраивая заводские корпуса: Георгия Павловича Карабаева не напрасно прозвали «немцем».

Проще и привычней было довольствоваться тем, что и так уже давал завод без тех новшеств, которые, ввел Карабаев. Осторожные люди подсчитывали с карандашом в руках затраты Георгия Павловича и приходили к выводу, что все нововведения его в лучшем случае только оправдают эти затраты, не обогатив, однако, его. И если так, то стоит ли возиться со всем этим делом.

И уже совсем необычным и неоправданным показалось людям еще одно карабаевское мероприятие: он предложил своим кожевникам построить для них в кредит удобные, освещенные электричеством дома.

Почти, все рабочие жили вокруг завода, верстах в трех-четырех от города, в деревушке Ольшанка, — в избах многосемейных родных, в тесноте, — и предложение Георгия Павловича на первых порах казалось заманчивым. Новая заводская динамомашина, впустую тратившая избыток мощности, должна была вскоре дать свет в близлежащие домики выросшего рабочего поселка.

Электричество не было разорительно для рабочих, но выплачивать стоимость домиков им предстояло ежемесячно в течение ряда лет, и Георгий Павлович сообразил, что это и есть наилучший путь спокойного, экономического прикрепления кожевников к его, карабаевскому, заводу.

«Кому из рабочих придет на ум бастовать, рискуя быть выброшенным с семьей на улицу из теплого, уютного домика?» — так думал Георгий Карабаев.

Промышленник, умный и культурный делец, Карабаев был по-своему прозорлив во всех своих поступках. Он считал себя передовым человеком в среде того общественного класса, которому, — искренно веровал, — должно было принадлежать будущее руководство страной.

Эх, ему бы, Георгию Карабаеву, не здесь, не в маломощном Смирихинске, быть, — ему бы распоряжаться рудниками и шахтами, сталелитейным гигантом или богатейшей мануфактурой где-нибудь под Москвой или в самом Петербурге! Разве не хватит уменья, разве не станет распорядительности, энергии и воли?.. Ого-го!

Немудрено, что дом Георгия Павловича стал самым интересным местом встреч тяготевших по-разному к нему знакомых друг другу людей. Однако и здесь все подчинилось незаметно отбору, строго и умело произведенному хозяином дома: он принимал тех, кто нужен был ему (по-разному нужен) или был приятен тем, что признавал его, Карабаева, ум и общественную значимость. Он стоял в центре, — радиусами его влияния служили люди, составлявшие его, карабаевскую, среду.

И вот теперь, когда приехал Лев Павлович, — брат, знаменитый брат, «политическая совесть», русской интеллигенции, как называли депутата Карабаева в буржуазно-либеральных газетах, — Георгий Павлович сумел и сейчас сохранить за собой свое место в глазах собравшихся гостей.

Лев Павлович знаменит? Им льстит знакомство с таким человеком?.. Но у кого другого, как только у Георгия Павловича, эта встреча может, состояться?.. К кому еще так близок этот известный в государстве человек, как не ему — Георгию Карабаеву? Брат достоин брата.

Так или иначе, приезд Льва Павловича, пребывание его в Смирихинске, доступность встреч с ним — все это лишний раз как бы подчеркивало исключительное положение в здешнем обществе Георгия Карабаева.