Крушение «Кантокуэна»

Кто приказывал показать его врачам, кто отнес в дом и уложил на железную койку, Мирон не знал. Не знал и того, что похоронили погибшую мать капитан и красноармейцы из корпуса генерала Малиновского, ехавшие на нефтебазу за горючим для танков.

Утром его осмотрел врач и сказал:

— Немедленно в госпиталь! Немедленно!

Генерал Малиновский, занятый в те горячие часы руководством войсками, принявшими удар фашистских полчищ, не увидел командира танкового полка майора Ефимова. Лишь в полдень он связался по телефону со штабом полка и узнал, что Ефимов ранен и отправлен в госпиталь.

Бой разгорался. Противник обрушил артиллерийский огонь и бомбовые удары на советские приграничные области, рассчитывая на легкий успех. Его солдаты пытались переправиться на левый берег Прута вплавь и на резиновых лодках, но попадали под шквальный пулеметный огонь наших войск и едва достигали середины реки. Потери не смущали вражеское командование, атаки гитлеровцев следовали одна за другой.

Советские танки подоспели к реке, сорвали переправу передовых частей вражеских войск. Несколько дней, истекая кровью, в неравной схватке удерживал приграничные рубежи корпус генерала Малиновского. Противник сосредоточил на участках наступления значительные силы артиллерии, авиации, танков и не ослаблял свои наступательные действия. Внезапные бомбовые удары по нашим военным аэродромам, районам сосредоточения войск и узлам железных дорог дали ему преимущество. Наши войска вынуждены были с тяжелыми боями отойти на новые рубежи…

Через два месяца генерал Малиновский был назначен командующим 6-й армией, а еще через четыре месяца принял командование войсками Южного фронта.

В короткие минуты передышки Родион Яковлевич вспоминал товарищей, однополчан, думал о Ефимовых, людях очень ему близких, полагал, что Лидия Петровна и Мирон где-то далеко в тылу.

Под Сталинградом, когда генерал Малиновский командовал 2-й гвардейской армией, он как-то услышал по радио, что в боях отличились воины-танкисты под командованием подполковника Ефимова и подумал: «Значит, жив Ефимов».

* * *

В госпитале Мирон пролежал дней десять. У мальчика было нервное потрясение и контузия. Когда он поправился, ему выдали справку, что он сын военнослужащего и следует в Читу. В гимнастерке, сапогах, с вещевым мешком, где лежал сухой паек, Мирон первый раз в жизни самостоятельно отправился в далекий путь — к деду.

В Свердловске поезд стоял очень долго, и многие пассажиры вышли из душных вагонов подышать свежим воздухом. Вышел и Мирон. В ларьках продавали колбасу, яйца, печенье и конфеты, булочки и фруктовую воду. Все как до войны, когда Мирон со своими родителями ездил на разъезд Безымянный. Тогда поезд также долго стоял в Свердловске, и Мирон с отцом в том же ларьке покупал фруктовую воду. Только тогда на перроне не было так много военных и очереди у ларьков не было.

Мирону хотелось пить, но у него не было денег даже на бутылку фруктовой воды.

Прогуливаясь возле вагона, он обратил внимание на худенького белоголового мальчика в вельветовой синей курточке. Лицо продолговатое, глаза голубые, добрые и грустные. Мальчик пил лимонад и посматривал на Мирона, одетого в длинную красноармейскую гимнастерку без ремня, в серенькие брюки, заправленные в широкие голенища больших кирзовых сапог.

— Вкусная? — спросил Мирон, хотя знал, что фруктовая вода не бывает невкусной. Просто ему хотелось заговорить с пареньком.

— Ничего. Но хорошо бы с хлебом… — ответил тот. — Денег у меня хватило только на воду.

— А куда ты едешь?

— В Читу. — Посмотрев на остатки воды в бутылке, он предложил Мирону: — Хочешь?

— Давай, а то у меня все внутри пересохло. А я тебе хлеба и колбасы дам. Я тоже еду в Читу, к дедушке. Он живет на разъезде Безымянном.

— Послушай, как тебя зовут? — обрадовался новый знакомый. — Поедем вместе? У тебя есть билет? Меня зовут Славкой, я из Риги, но билета до Читы нет…

Через минуту Слава уже тащил Мирона к вагону.

— Расступитесь, товарищи! — просил он. — Братишка вывихнул ногу… Позвольте! Билет у него в руке. Не задерживайте, ему плохо…

План удался. Слава втащил Мирона в вагон и, конечно, обратно не вышел.

Устроились ребята на одной верхней полке в переполненном плацкартном вагоне и ехали вместе почти две недели. За долгую дорогу они рассказывали друг другу о себе, о своих родных и знакомых.