Крушение карьеры Власовского

— Я же ответил, что все в порядке, — раздраженно говорил Василий Антонович. — Впрочем, если хотите, посмотрите, — указал он на телефонный аппарат.

Подойдя к письменному столу, на котором стоял телефон, монтер извлек из сумки отвертку. Точными и уверенными движениями он разобрал корпус аппарата.

Антон Матвеевич взглянул на монтера, и внезапно глаза его расширились.

— Здравствуйте, Антон Матвеевич, — с улыбкой кивнул ему «монтер». — Узнали? Ведь мы с вами старые друзья!.. А с вашим сыном я рад познакомиться, — приветливо обратился он к Василию. — Собственно, на этот раз я пришел именно к вам, Василий Антонович.

Человек в комбинезоне перестал возиться с телефонным аппаратом.

— Вы разрешите? — спросил он, пододвигая к себе стул. — Так вот, Василий Антонович, я уже не раз говорил вашему отцу, что в нужный момент мы придем к вам на помощь… И, мне кажется, этот момент наступил…

— Да я тебя, гнус!.. — и Антон Матвеевич, сжав свои могучие кулаки, шагнул к «старому Другу».

— Подожди, отец, не горячись, — схватил его за рукав сын.

Недоумевая, старик повиновался. Спокойно-сосредоточенное лицо Василия подсказало ему, что сын напряженно ищет нужное решение.

— Да, я вас слушаю, — сдержанно произнес Василий Антонович, догадавшись, кто перед ним.

— В вашем распоряжении, Василий Антонович, насколько мне известно, всего двое суток. Ведь так? Но этого срока вполне достаточно, чтобы вы могли спасти и себя, и ваших близких.

— Спасти? Какой ценой? За тридцать сребреников?! — презрительно усмехнулся Василий Антонович.

— В вашем положении, Василий Антонович, ирония неуместна, — возразил Каурт. — Дело идет о вашей голове — поймите вы это. Вот вы упомянули о деньгах!.. Никто вас не собирается покупать! Вы — ученый, вы — талант. Мы хотим сберечь вас для науки. А ведь наука не имеет ни белого, ни красного цвета.

— Ну, это положим… — все так же не обнаруживая своего волнения, возразил Василий Антонович. — Но чего же вы все-таки от меня хотите — я не понимаю!

— Мы гарантируем вам и вашей жене немедленный и безопасный выезд за границу…

— Каким образом? — воскликнул Василий Антонович, — и кто это «мы»?

— Называйте нас условно хотя бы вашими друзьями. Разве это так уж плохо? А технику этого дела предоставьте нам, — уверенно оказал Каурт. — Мы от вас не потребуем взамен, чтобы вы порочили вашу страну. Вам будут предоставлены все условия: лаборатория, возможно даже институт, и полная свобода научного творчества. Поверьте, совсем иное через двое суток ждет вас здесь.

Вскипев, старик Сенченко снова готов был ринуться в бой. Но повелительный жест сына и на этот раз удержал его.

— Ваше предложение столь неожиданно, что я должен иметь срок… Мне нужно разобраться… — произнес Василий Антонович, как бы мучительно раздумывая.

Странно, но когда Сенченко снова услышал о «двух сутках», что-то неясное — не то воспоминание, не то подозрение промелькнуло у него.

От острого взгляда шпиона не ускользнула тень, пробежавшая по лицу Василия Антоновича. Пожалуй, тот грязный «франт» Гонский не надул, когда сообщил, что ультиматум Сенченко будет поставлен сегодня.

— Сложность вашего положения нам понятна, — продолжал Каурт, думая про себя, что «яблоко созрело». Тем более, надо умело его сорвать. — Но повторяю, мы сделаем все, чтобы вас спасти.

— Но где же этому гарантия? И прежде всего меня интересует техника, как вы выразились, моей поездки… туда, — несколько замявшись, сказал Василий Сенченко. — Кроме того, я должен условиться с женой…

— Повторяю с полной ответственностью: все организовано. Ехать надо послезавтра утром. Сначала машиной, а затем… впрочем, сами увидите.

— Но как же я извещу вас?

— О, за этим дело не станет, это не ваша забота!.. Пожалуйста, готово. Можете пользоваться, — не без юмора заключил Каурт, привинчивая крышку телефонного аппарата. — И, меняя тон, отчеканил: — Только не пытайтесь меня обмануть. Здесь, — подчеркнул он, — это едва ли облегчит ваше положение. А мы вас и вашу жену сумеем достать повсюду.

Дверь в передней хлопнула, отец и сын остались одни…

Глава восемнадцатая К Балтийскому морю

В толпе пассажиров, заполнивших перрон Рижского вокзала, эта супружеская чета не привлекала внимания.

Женщина была одета так, как обычно одеваются горожанки, рассчитывающие провести свой выходной день на лоне природы — в лесу или на берегу речки. На ней был лишь пестренький сарафанчик, на ногах — босоножки а ее светлые вьющиеся волосы чуть прикрывала легкая косынка.

Ее спутник был одет так же легко и даже небрежно: в спортивной рубашке с короткими рукавами, в серых брюках из простой холстинки и сандалиях на босу ногу.

За плечами у него была складная удочка-спиннинг, а в сетке-«авоське», которую он нес в руке, можно было заметить батон белого хлеба, коробку консервов и горлышко пивной бутылки.