Крушение «Красной империи»

Вместе с главкомом ОВС государств — участников Варшавского договора маршалом Куликовым, начальником Главного политуправления генералом армии Епишевым маршал Огарков активно участвовал в разрешении острого политического конфликта, возникшего летом 1980 года в Польше.

И еще немало добрых дел совершил маршал Огарков. В 1984 году он был назначен главкомом Западного стратегического направления, которым командовал четыре года. Он по-прежнему как в нашей стране, так и за рубежом оставался непререкаемым авторитетом, а дух его, его взгляды будоражили умы, вдохновляли на самоотверженный труд многих генералов и офицеров во имя безопасности Родины.

Генерал армии В.Н. Лобов:

— В первый раз я встретился с Маршалом Советского Союза Николаем Васильевичем Огарковым в 1979 году, когда учился на выпускном курсе Академии Генерального штаба. Хотя перед тем он уже круто вмешался в мою судьбу…

— Кем вы тогда были? Где служили?

— Я был генерал-майором, командовал корпусом. В 1977 году мне шел сорок третий год, а в Военную академию Генерального штаба принимали тридцативосьмилетних заместителей командиров дивизий и до 40 лет — командиров соединений…

— Но ведь не всем удавалось достичь таких вершин в таком возрасте. Это, думается, было скорее исключение, чем правило. Большинство становились военачальниками высоких рангов несколько позже… И они уже не могли поступить в Академию Генштаба?

— Нет, не могли. Маршал Огарков это прекрасно понимал, он думал о перспективе, а потому и предложил в порядке изучения направить в академию «людей в возрасте». Таким образом, в 1977 году я и оказался в академии…

— А года через полтора, как вы сказали, вас пригласили к начальнику Генштаба для беседы…

— Да. Беседа заняла примерно час: маршал расспрашивал, как идет учеба, как здоровье, где я служил и так далее…

— Владимир Николаевич, нельзя ли поподробнее об этой беседе? Все-таки «дистанция огромного размера» — маршал и генерал-майор, начальник Генштаба и слушатель…

— Очень теплая была встреча — прямо такая дружеская, в полном смысле этого слова. Он очень располагал к себе, очень симпатичный был человек, исключительно эрудированный, интеллигентный, приятный во всех отношениях. Сели за стол, чай был, баранки… Огарков интересовался не только моей службой, тем, как я учусь, какие предметы предпочитаю, не тяжело ли мне было, но и о семье спрашивал — как в Архангельске жили, под Ленинградом, в Забайкалье… Час незаметно пролетел. Я потом узнал, что он и других слушателей приглашал, тоже доверительно беседовал.

— Ваш разговор с начальником Генштаба имел потом какое-то продолжение?

— Разумеется. Кстати, и его ближайшие подчиненные брали с него пример. Помню, тема дипломной работы для меня в академии была определена очень серьезная — «Подготовка и планирование стратегической операции на континентальном театре военных действий». После защиты председатель госкомиссии генерал армии Валентин Иванович Варенников, первый замначальника Генштаба, мне говорит: «Ну а теперь давай поговорим». Три с половиной часа пролетели как миг. По всем ступеням разговор был — от рядового солдата до структур министерства… Я Варенникову об этом как-то напомнил, а он: «Ты думаешь, Генштаб как работает? Начальник Генерального штаба внимательно изучает кадры!»

— Чем обернулось для вас это изучение?

— Окончил я академию, получил назначение на Дальний Восток. В руках отпускной билет, контейнер упаковал — все как положено. И ночью — звонок: утром прибыть к министру обороны.

В 9 часов я был у Устинова. Там были Огарков, начальник Главного управления кадров Шкадов… Министр поинтересовался, как я учебу окончил, как защитил дипломную работу. А потом сказал: отпуска тебе не видать, завтра в 8 утра ты должен быть в Белоруссии. И поставил пять задач: прибыть туда, принять армию, перевести ее на новый штат, перевооружить, принять еще одно соединение и готовиться к большим экспериментальным учениям.

— Это была рекомендация Огаркова?