Крушение лабиринта

– Нет! Остановись! – вскрикивает наконец кто-то. – Таурий! Они поворачивают! Мы одержали победу благодаря тебе. Древний обычай запрещает убивать всех мужчин племени врага. Дай некоторым уйти. Иначе злая Судьба обрушится на наш Остров. Ты навлечешь наказание…

Царь оглядывается.

Так резко, что магический диск, вдруг выпущенный им из рук, закручивается и начинает раскачиваться, как маятник, на удерживающей его цепи. И бьющий из него луч мечется по пещере.

И боги замерли в ужасе. Когда отраженный стенами свет падает на лицо царя, видно: у него нет более глаз! Они разорвались, вытекли от неимоверного напряжения. На их месте – уродливые кровоточащие кратеры.

– Кем – мы будем наказаны?! – хрипит Таурий, шатаясь на едва держащих его ногах. – Счастье твое, отступник, что я не могу тебя видеть! Я бы научил тебя помнить: мы - Первые и Последние! И не существует никого, кто мог бы нас наказать. И Остров наш стоит тем, что знаем: во всей Вселенной… нет… никого выше нас… богов!

И с этими словами царь падает, вконец обессиленный.

И тело его распластывается рядом с мертвым стратегом.

Подходят и становятся на колени подданные. И нерешительно прикасаются… и тогда вспыхивает, произнесенное неизвестно кем, посреди шорохов соприкасающихся одежд:

– Горе нам! Царь ослеп.

Часть пятая КЛЯТВА

Швыряет о берег доски, мелкую щепу – обломки боевых кораблей микайнов. Между прибрежными камнями попал, ворочается осколок мачты, продолговатая головня.

За полосою пены труп воина, высокая волна выбросила его на берег. И падают за добычей чайки. Мечется гортанное эхо криков средь лабиринта скал.

Тессий неподвижно стоит по колено в волнах. Сжимаются его кулаки… его пылающий взор, словно разъяренный зверь, бросается к белесому горизонту.

Я бы еще простил вам убийство друга. Боги не осуждают кровь, пролитую на войне. Но мерзкая и глумливая расправа… за нее вы должны были ответить… все! Но Таурий отпустил большинство из вас. А я… я смотрел, как они убираются невредимыми, палачи отца! «Убийца собственного отца» предсказал мне Сандрий, видящий будущее. Он оказался прав! Немногим лучше убийцы сын, который не отомстил…

В ладони Тессия сжата золотая пластинка. Покрытый копотью, обросший пепельной бахромой знак декана. Рука у бога дрожит, и по его лицу текут слезы…

Внезапно – след, как будто от удара хлыста, является на его лице.

Багровая полоса пересекла наискось лоб и щеку, медленно разбухает…

И вроде бы некому было нанести богу этот удар: вокруг него только волны.

– Боги не должны плакать.

Тессий узнает голос.

Он оборачивается.

Он видит, на берегу, над обгорелым вражеским трупом, возвышается царь.

Мгновение назад его не было! Пустынный берег просматривается далеко в обе стороны. Все скальные уступы отвесны… как он успел?

– Не следует богам плакать, – повторяет вновь Таурий. Слова царя звучат глухо, потому что на лице его золотая маска. Переменилась и его манера говорить. Он будто бы терзаем болезнью или же каким-то видением неотступным и не желает показать это.

– Я потерял зрение, – продолжает царь. – Я не умею видеть теперь иначе, как только занимая силу глаз Великого Тура. Я только что потерял моего… последнее, что я видел собственными глазами, так это – как пал стратег. Лучший, может быть, из богов… И тем не менее я не плачу!

– Зачем ты не наказал убийц?! – кричит Тессий, сделав непроизвольно шаг по направлению к берегу. – Зачем попустил расправу… почему мы не пришли раньше, царь?!

Обрушиваются на берег волны. Вращают головню, когда-то бывшую мачтой… и вот она разламывается надвое, застрявшая меж камней.

– Ты понял бы это сам, – громко и отчужденно звучит, растрачиваясь на пустое и ветреное пространство, глас Таурия. – Ты постигал бы многое, Тессий, если бы спокойно думал вместо того, чтобы растравлять сердце…

Кому ты проповедуешь это? Мне – или самому себе?

– Мы боги, – продолжает, помолчав, Таурий. И Тессий видит его тяжелую золотую маску вполоборота: царь смотрит куда-то в сторону. – Нам поклоняются люди… благословенный род. Они особенный род, конечно, и все-таки они – только люди. А память у людей коротка. И требуется время от времени им наглядно показывать, что бы ожидало их всех – всех, Тессий! – когда бы не защита богов.