Крушение «Мэри Дир», Мэддонс-Рок

— Н–да. Всё усложняется, — пробормотал он, а затем продолжал холодно и по–деловому: — Видите ли, для военного суда главным остаётся вопрос дисциплины. Решение о спуске плота на воду мог принять только капитан, вы, можно сказать, узурпировали его власть, а получив приказ отойти от плота, угрожали оружием тем, кто хотел помешать вам спустить его на воду. Чтобы оправдаться от обвинения в бунте, вам необходимо доказать, что шлюпка действительно была непригодна к плаванию и, зная об–этом, капитан умышленно старался воспрепятствовать матросам воспользоваться спасательными плотами. Другими словами, вы должны убедить суд, что у капитана были какие–то тёмные мотивы и он специально послал людей на гибель в повреждённой шлюпке. Это уже из области фантастики. Я бы не вспомнил об этом, но вы сами признаёте, что второй помощник Каузинс не сомневался в том, что шлюпка в полном порядке, так как недавно проверял её лично. Это будет непросто, знаете ли, — добавил он. — И я должен предупредить вас с самого начала, что вероятность вынесения оправдательного приговора очень мала. Остаётся надеяться, что вы отделаетесь лёгкими наказаниями, учитывая ваш безупречный послужной список до прибытия на «Трикалу» и вашу уверенность в том, что в тот миг вы действительно действовали правильно. Возможно, будет лучше, если вы сразу признаете себя виновными. Вы с этим согласны, капрал?

— Да, — ответил я, — я готов признать себя виновным в нарушении дисциплины, но я убеждён, что тогда не мог поступить иначе. И чем больше я об этом думаю, тем крепче моя уверенность в том, что где–то что–то нечисто. Мои подозрения небезосновательны, я в этом не сомневаюсь. Но я ничего не могу доказать, не могу даже определить, в чём именно я подозреваю капитана Хэлси. Но я по–прежнему уверен, что повреждение шлюпок — лишь звено длинной цепочки.

Дженнингс изучающе смотрел на меня. Я видел, что он хочет решить для себя, верить мне или нет. Наконец он спросил:

— Вы писали рапорт капитану «Бравого»?

— Да, сэр.

— Изложили вы в нём свои подозрения?

— Нет, сэр. Услышав, что, кроме нас, никто не спасся, я решил, что они беспочвенны.

Он кивнул.

— Жаль. Иначе вам могла помочь Торговая палата. А теперь, когда вы узнали, что, кроме вас, спаслись и другие, ваши подозрения возродились вновь?

— Да, сэр. А кто спасся? У вас есть список?

— Конечно, — ответил капитан Дженнингс. — Список у меня есть, — снова изучающий взгляд. — А кто, по–вашему, мог бы оказаться в этом списке?

Я ответил без промедления:

— Капитан Хэлси, Хендрик, первый помощник, мичман Рэнкин, Юкс и Ивэнс.

— Кто–нибудь ещё? — спросил он.

— Нет.

— Иными словами, все те, кто остался на борту после отплытия двух шлюпок?

Я кивнул. Дженнингс заговорил не сразу.

— Удивительное дело, но вы правы, Варди. Спаслись те, кого вы назвали — Хэлси, Хендрик, Рэнкин, Юкс и Ивэнс. Их подобрал минный тральщик недалеко от Фарерских островов двадцать шестого марта, спустя три недели после того, как «Трикала» затонула у берегов Норвегии. Ну что ж. — Он встал и взял со стола фуражку. — Пойду подумаю над тем, что вы мне рассказали. Увидимся завтра вечером. А пока постарайтесь ещё раз вспомнить, не упустили ли чего–нибудь из того, что может нам пригодиться. Значит, мистер Рэнкин отказался доложить капитану о повреждении шлюпок? За это можно уцепиться. — И он вышел из камеры.

— Похоже, приличный тип, — заметил Берт после ухода Дженнингса.

— Да, — кивнул я. — Но вряд ли он сможет вытащить нас из этой истории. — В коридоре вновь раздались шаги, и открылась наша дверь.

— Капрал Варди! — Это был сержант.

— Да?

— Тут молодая женщина ждёт вас больше часа. Она говорила с начальником караула, и он разрешил вам повидаться.

— Молодая женщина? — воскликнул я.

— Да. И очень симпатичная. — Сержант подмигнул, — Прислать её сюда?

У меня закружилась голова. Неужели Бетти передумала? Тогда… Во мне вспыхнула надежда.

— Дело идёт на лад? — Берт улыбнулся. — Небось она пришла за кольцом.

Сержант ушёл, вернулся, распахнул дверь, и в камеру вошла Дженни. Я остолбенел от изумления. Я не верил своим глазам. И она изменилась. Бесформенная длинная шинель уступила место изящному костюму, черный берет — весёленькой шляпке. Я неуклюже поднялся на ноги. Наши взгляды встретились. С превеликим трудом я удержался и не расцеловал её в обе щеки.

— Дженни! — воскликнул я. — Как ты сюда попала? Я думал, ты в Шотландии. Она села за стол.

— Я там была. Но получила твоё письмо, и… вот я здесь. А как ты, Берт?

— Всё нормально, спасибо, мисс, — с улыбкой ответил Берт. — Но… что заставило вас приехать сюда?

— Любопытство, — смеясь, ответила она, — Я хотела убедиться, что вас действительно арестовали за бунт. И… в общем, я приехала, как только смогла.

— Не стоило тебе так быстро уезжать. Ты провела дома лишь несколько дней, и твой отец…

— Не говори глупостей, Джим, — прервала меня Дженни. — Я не могла не приехать. И папа не ожидал от меня ничего иного. За последние месяцы я столько странствовала по Европе, что путь от Обана до Фалмута для меня сущий пустяк. А теперь расскажите, что означает вся эта бредистика.