Крушение мировой революции. Брестский мир

Переориентация германской восточной политики произошла. 13 июня Мирбах сообщил в Берлин, что к нему давно уже напрямую или через посредников обращаются разные политические деятели, прощупывавшие почву на предмет готовности германского правительства оказать помощь антисоветским силам в деле свержения большевиков при условии, однако, еще и пересмотра статей Брестского мира. Самым серьезным Мирбах считал блок правых организаций во главе с бывшим министром земледелия А. В. Кривошеиным. Через членов октябристской партии Кривошеий запросил Мирбаха, согласен ли тот установить контакты с членами организации Кривошеина, и, получив утвердительный ответ, поручил предпринять дальнейшие шаги двум членам ЦК кадетской партии — барону Б. Э. Нольде, бывшему помощнику министра иностранных дел в кабинете Г. Е. Львова, и Леонтьеву, бывшему помощнику министра внутренних дел в том же кабинете[18].

25 июня в письме Кюльману Мирбах подвел черту под большевистским периодом правления в России, указав, что «после двухмесячного внимательного наблюдения» уже не может «поставить большевизму благоприятного диагноза. Мы, несомненно, стоим у постели опасно больного человека, состояние которого может иной раз и улучшиться, но который обречен», — писал Мирбах. Исходя из этого он предложил заполнить «образовавшуюся пустоту» новыми «правительственными органами, которые мы будем держать наготове и которые будут целиком и полностью состоять у нас на службе». Поскольку было очевидно, что никакое новое правительство не согласится на соблюдение Брестского договора, Мирбах предлагал существенное его смягчение, прежде всего присоединение к России Украины и Эстонии. 28 июня посол в последнем своем донесении из Москвы писал, что следит за переворотом, который готовит группа Кривошеина и который должен произойти буквально через несколько недель[19].

Взяв курс на разрыв с большевиками, германское и австро-венгерское командование приступило к проведению «оборонной пропаганды» — антибольшевисткой пропагандистской кампании во фронтовых и тыловых воинских частях. «Неприятель воюет не с оружием в руках, а бунтованием наших солдат, агитацией среди жителей» и «саботажем», — указывалось в инструкции командования 34-й австро-венгерской пехотной дивизии от 19 июня. «Все офицеры обязаны следить за своими солдатами и стараться, чтобы к ним не проникали распространяемые здесь идеи социальной революции»[20]. Для обучения инструкторов по «оборонной пропаганде» устраивались специальные курсы, где готовились лекторы-офицеры, разъезжавшие затем по частям; в войсках распространялись антибольшевистские листовки и брошюры[21].

Большевики, указывала одна из таких брошюр, «выступают против всякой оппозиции и свирепым террором подавляют всех, кто, по их мнению, принадлежит к буржуям». Большевистское понятие о свободе «заключается в беспощадном уничтожении всех течений и лиц, несогласных с их программой». В течение нескольких месяцев «своего царствования большевистское правительство показало себя совершенно неспособным правильно вести государственные дела и привело государство к полному развалу»; их власть удерживается теперь «только штыками», и по своей жестокости далеко опередила царское правительство. Действительная власть большевиков «ограничивается сравнительно небольшой частью России», и абсолютно все ее население видит спасение «в падении большевиков, которых правильно обвиняют в уничтожении государства»[22].

Изменение позиции Германии не осталось незамеченным в России. Уже с середины мая «правые» круги отмечали, что «немцы, которых большевики привели в Россию, мир с которыми составил единственную основу их существования, готовы сами свергнуть большевиков»[23]. Об антисоветской деятельности германского посольства были осведомлены дипломатические представители Антанты[24]. При столь обширной утечке информации не приходится удивляться, что об изменении настроения германского посольства знало советское правительство[25]. По приказу свыше или без такового в первых числах июня, как раз когда Мирбах и Рицлер отсылали в Берлин свои предложения о необходимости изменения германской восточной политики, в ВЧК, возглавляемой левым коммунистом Дзержинским, был создан отдел по наблюдению «за возможной преступной деятельностью посольства». На должность заведующего этим отделом был назначен молодой человек 19-20 лет — будущий убийца германского посла левый эсер Яков Григорьевич Блюмкин.

Следует отметить, что сотрудники германского посольства давно уже жили в предчувствии неприятных и непредвиденных происшествий. 4 июня Рицлер в поразительном по своей прозорливости послании в Берлин в самых черных красках описывал будущее: