Крушение надежд

101. Лиля и Алеша

В тот вечер, уже было поздно, когда Алеша решил зайти к Лиле, принести ей сказку и свои иллюстрации к ней. Лилю всегда радовали его детские стихи, и он хотел доставить ей удовольствие. К тому же он уже давно не видел ее и соскучился по ней и Лешке.

Лиля не ждала его, она гладила белье на кухне, пошла открыть дверь на звонок, обрадовалась Алеше, засияла. Она была в домашнем халате и почувствовала себя неловко:

— Алешка, как хорошо, что ты зашел. Мы так давно не виделись. Подожди в столовой, я сейчас пойду выключу утюг и переоденусь.

Он впервые увидел ее в домашнем и неожиданно залюбовался:

— Ты сегодня какая-то особенно красивая. Не переодевайся.

Лиля недоверчиво улыбнулась:

— Это настоящий комплимент. Я нравлюсь тебе в домашнем халате?

— Конечно, нравишься, ты какая-то особенная, домашняя…

— Особенная, потому что я рада видеть тебя. А домашняя… так это просто женская доля.

Алеша не подозревал, какие глубокие струны затронул в душе Лили: уже очень давно она затаенно ждала, чтобы он увидел в ней не сестру, а женщину.

Он прошел за ней в столовую:

— Как твоя диссертация?

— Кажется, наконец завершаю. Я так не привыкла писать большие тексты.

— А я как раз написал большой текст, детскую сказку. Мне интересно твое мнение. Прочтешь?

— Конечно, прочту. Только все-таки я должна закончить глажку, и надо уложить Лешку спать, уже поздно.

Из Лешкиной комнаты доносилась громкая мелодичная музыка. Лиля объяснила:

— Постоянно слушает своих «битлов», молодых британских музыкантов, с ума по ним сходит. Даже хочет стрижку под них делать — чтобы были длинные волосы. Но я запретила.

— Да, я знаю, все юнцы погружены в «битломанию», это такой вирус. Официально их не разрешают играть, но музыкальные пираты записывают их с эфира и распространяют.

— Вот и у него такая запись, он крутит ее сутками и дергается под музыку.

Лешка, уже тринадцатилетний парень, услышал, что пришел Алеша, вышел в коридор:

— Я не хочу спать, я лучше побуду с вами.

Но Лиле все же удалось уговорить его лечь, она выключила утюг и села рядом с ним на кровать:

— Ты спи, дай мне поговорить с Алешей.

Лешка насупился:

— Пусть Алеша сначала поговорит со мной.

Что делать? Лиля вышла в столовую:

— Не хочет засыпать, просит, чтобы ты поговорил с ним. Можешь?

— Конечно. А ты пока прочти, что я принес. «Воронье царство».

В Лешкиной комнате все стены были увешаны фотографиями битлов, вырезанными из разных заграничных журналов. Лешка сидел на своем любимом месте — на кавалерийском седле Павла. Когда-то давно Алеша сам передал ему это седло, подарок от Павла.

Лешка насуплено спросил:

— Почему ты так долго не приходил?

— Я был занят, много работал, писал стихи.

— Мы с мамой скучали по тебе.

— Я тоже скучал по вам, поэтому и пришел теперь.

Лешка посмотрел на него очень внимательно, не по-детски:

— Алеша, переезжай к нам. Зачем тебе жить одному?

Такого предложения Алеша никак не ожидал, даже растерялся:

— Спасибо, конечно, но нам будет тесно.

— Не будет. Ты поселишься в столовой.

— Почему ты об этом заговорил?

— Потому что нам грустно живется. Мама постоянно занята своей диссертацией, и она очень одинокая, все время грустит и плачет. Только ты не говори ей, что я тебе это сказал.

— Не скажу. А о предложении переселиться подумаю. Но ты пока ложись. — Алеша сел на край кровати и почитал ему несколько страниц из лежавшей рядом книги «Путешествие на „Кон-Тики“» Тура Хейердала.

Пока он беседовал с Лешкой, Лиля выключила утюг, убрала глаженое белье, но переодеваться не стала, как просил Алеша. Она сидела в столовой на диване, читала сказку и смотрела на рисунки. Ей все очень нравилось, она думала и вздыхала: уж какой Алеша талантливый человек, но одного таланта у него точно нет — он не может распознать ее чувств, не замечает, что нравится ей как мужчина, что она любит его, мечтает о нем…

Не дослушав трех страниц, Лешка уснул, и Алеша тихо выбрался из его комнаты, закрыл дверь и пошел к Лиле. Он был озадачен неожиданным предложением Лешки, оно звучало не по-детски, не как прихоть, а как хорошо продуманная мысль. Под этим впечатлением он внимательно глянул на Лилю, но решил не говорить ей, как обещал Лешке. Да и как говорить, если он сам не знал, что сказать.

Лиля сидела на краю большого глубокого дивана, освещенная сбоку настольной лампой, держала в руке листки машинописи с его сказкой. Лилина тень падала на стену.

— Заснул? — спросила она. — Дверь можно не закрывать, он спит беспробудно, его пушками не разбудишь. Я принесла тебе чай с печеньем, пей.

— Как тебе показалась сказка? — спросил Алеша, вглядываясь в нее.

Она как будто заметила этот взгляд, помолчала, потом задумчиво сказала:

— Знаешь, если бы твой учитель Корней Чуковский был жив, она бы ему понравилась. И рисунки замечательные. Мне кажется, ее мораль и образы даже больше для взрослых, чем для детей.

— Ну, что ж, ты права. Но ведь сказка Пушкина «О рыбаке и рыбке» тоже больше для взрослых, однако дети ее любят. А Чуковскому она понравилась бы, это ты тонко почувствовала.