Крушение последнего похода Антанты

Обстановка требовала от Главного командования исключительной осмотрительности и бдительности. Требовалось, как никогда, установить четкое правильно организованное взаимодействие сил Западного и Юго-Западного фронтов. Между тем именно в этот момент военное командование Красной Армии: Реввоенсовет республики и главнокомандующий вооруженными силами республики, а также командование Западного фронта, явно переоценивая успехи, достигнутые Красной Армией, и степень поражения войск противника, допустили ряд просчетов. 19 июля 1920 г. член Реввоенсовета Западного фронта Смилга сообщал в Реввоенсовет республики о том, что левый фланг польских войск разбит совершенно. На следующий день тот же Смилга в разговоре главкомом С. С. Каменевым заявил: события развиваются с головокружительной быстротой. Что делается в Варшаве, сказать трудно. Все сведения упорно повторяют идиотскую фразу, что положение в Варшаве чрезвычайно серьезное.⁷⁵

22 июля 1920 г. главком С. С. Каменев срочно прибыл в Смоленск, в штаб Западного фронта. Ознакомившись на месте по докладам командования фронтом с обстановкой, он отдал в этот же день директиву занять войсками Западного фронта Варшаву не позднее 12 августа. 23 июля 1920 г. главком послал из Смоленска на имя заместителя председателя РВСР Склянского телеграмму, в которой сообщал о своем впечатлении об обстановке на Западном фронте: «Самое существенное — это высокий подъем настроения в частях, гарантирующий возможность и дальше продвигаться, не уменьшая энергии. 19 числа заняты Гродно и Слоним, оба эти успеха свидетельствуют, что линия р. Немана и Шара прорваны и теперь у противника нет на пути их отхода рубежей, на которых они могли бы рассчитывать задержать нас. Не исключена возможность закончить задачу в трехнедельный срок»..⁷⁶

Эта телеграмма свидетельствовала, что главком после докладов РВС Западного фронта, по существу считал польскую армию неспособной к дальнейшему сопротивлению. Такая оценка была ошибочной. Исходя из того, что войска Западного фронта продолжали стремительное наступление, не встречая при этом серьезного сопротивления противника, Реввоенсовет Юго-Западного фронта 22 июля 1920 г. направил телеграмму главкому. В ней предлагалось перенести центр тяжести главного удара войск фронта с северо-западного, брестского, направления на юго-западное, львовское, т. е. в пределы Галиции. Объясняя мотивы этого предложения, А. И. Егоров позже писал, что овладение Львовом являлось для командования Юго-Западного фронта «моментом исключительной важности», хотя и не самодовлеющим. Полностью оценивая военно-политическое значение освобождения Львова, отмечал далее А. И. Егоров, командование Юго-Западного фронта считало решение этой задачи все же лишь этапом на пути развития дальнейших действий, направленных к окончательному сокрушению противника, путем сочетания «удара на Варшаву с ударом через Львов в тыл Варшаве».⁷⁷ Перенесение направления главного удара в сторону Галиции, по мнению РВС Юго-Западного фронта, диктовалось также опасностью выступления на стороне Польши буржуазно-помещичьей Румынии.

Со стороны главкома поворот главных сил Юго-Западного фронта не встретил возражений. 23 июля он утвердил предложения РВС Юго-Западного фронта.⁷⁸ При этом главком исходил из убеждения, что Западный фронт в августе 1920 г. один без помощи Юго-Западного фронта может сломить сопротивление противника на Висле и занять Варшаву. Более того, главком С. С. Каменев считал, как он писал об этом 21 июля в РВС республики, что для выполнения этой задачи вполне достаточно будет трех армий Западного фронта (4, 3 и 15-й), если Польша не получит существенной поддержки, помимо выступления Румынии и Латвии.⁷⁹ Эти три армии в общей сложности в то время имели немногим более 50 тыс. штыков и сабель. 16-ю же армию, которая являлась наиболее сильной среди армий Западного фронта, главком планировал вывести в резерв на случай, если на помощь буржуазно-помещичьей Польше выступит буржуазная Латвия.