Крушение России. 1917

Карла Маркса анархисты не признавали. Бакунин считал что тот как житель Германии и еврей был авторитарным с головы до ног, проповедуя идеи пролетарской диктатуры. По схожей причине анархисты на принимали социал-демократов, которые думали над созданием совершенной формы государства, тогда как его надо было просто разрушать. Анархистов отличало от всех прочих радикальных группировок именно отрицание любой формы государственности. Вместе с тем, с социалистами их роднило неприятие капиталистического строя с его равнодушием к человеческим страданиям. Анархистские теории оказались весьма востребованы в народнической среде, но к концу XIX века о них начали забывать.

До начала века нового анархисты в России были практически не организованы — сам их символ веры с его отрицанием любой иерархичности препятствовал такой организации. Да и позднее отечественный анархизм, по замечанию его американского исследователя Пола Эврича, «продолжал оставаться рыхлым собранием независимых групп, не имеющим ни партийной программы, ни налаженного механизма координации своих действий»[695]. Возрождение нашего анархизма произошло за пределами страны. В 1900 году возникла Группа российских анархистов за границей во главе со студентом-медиком Менделем Дай — новым в Женеве, в 1903 году там же появляется группа анархистов-коммунистов «Хлеб и воля» под руководством Георгия Гогелия, изучавшего в местном университете агрохимию. В самой России первые организации были зафиксированы в 1903 году в Белостоке Гродненской губернии и Нежине Черниговской губернии. После этого они стали расти, как грибы после дождя, и к 1907 году, по авторитетному мнению российских исследователей, существовало 255 объединений в 180 городах 58 губерний[696]. Через них прошло до 8 тысяч человек.

Что это были за люди? «Русские анархисты начала XX в. значительно уступали по численности западным и вербовали своих сторонников в основном из молодых маргиналов в низших слоях населения, хотя идеологами движения, наоборот, были настоящие интеллектуалы»[697], — подчеркивает Тютюкин. А ведущий современный исследователь анархизма В. Кривенький дает такой обобщенный портрет представителя движения в 1905–1907 годах: «молодой человек (или девушка) 18–24 лет (что во многом объясняет безрассудность и авантюризм в действиях) с начальным образованием (или без него), как правило, из демократических слоев общества; в движении преобладали евреи (по отдельным выборкам их численность достигала 50 %), русские (до 41 %), украинцы. Некоторое увеличение численности кавказцев, прибалтов и поляков отмечалось в организациях, созданных на национальных территориях»[698]. Такой состав движения определял и его географию — почти повсеместно в «черте оседлости» с наиболее сильными организациями в Белостоке, Екатеринославе и Одессе, на Юго-Западе (Житомир, Киев), а также в Центральном районе (Нижний Новгород, Саратов, Пенза), на Северном Кавказе и в Закавказье. Столицы анархизмом были затронуты слабо.

Русский анархизм по самой своей природе никогда не был, да и не мог быть, единым движением. В нем различали три основных течения, внутри каждого из которых было еще множество направлений.

Анархо-коммунисты (хлебовольцы), считавшие своим вождем и учителем продолжавшего здравствовать в эмиграции Кропоткина, провели под его руководством в 1904 году I съезд в Лондоне, где поставили цели социальной революции, замены капитализма и государства анархическим капитализмом и назвали методы: «восстание и прямое нападение как массовое, так и личное, на угнетателей и эксплуататоров»[699]. В 1905 году анархо-коммунисты раскололись на «безначальцев» во главе с дворянами Степаном Романовым и Николаем Дивногорским, которые, помимо прочего, обрушили свой гнев на профсоюзы как начальников и угнетателей пролетариата; и сторонников «Черного знамени» Иуды Гроссмана (Рощина), которые, не сильно озадачиваясь идеологией, осуществляли теракты и экспроприации. Гроссман же положил начало течению «безмотивников», которые осуществляли «безмотивный антибуржуазный террор», то есть убивали любых представителей зажиточных слоев с целью обострить классовую борьбу.