Крушение России. 1917

5. Собравшаяся в Москве Гос. дума обратится к стране с воззванием, в котором укажет, что правительство умышленно ведет Россию к поражению, дабы заключить мир с Германией и при ее помощи водворить в стране реакцию и окончательно аннулировать акт 17-го октября.

Организацию распространения воззвания Гос. думы в действующей армии примет на себя А. И. Гучков при содействии известных ему офицеров запаса»[1555]. Как мы увидим, сценарий с неподчинением Думы указу о роспуске и будет разыгран 27 февраля, правда, при этом ей не потребуется переезжать в Москву к Коновалову.

О предлагавшихся планах был проинформирован и Милюков, который на рождественские каникулы съездил в Крым (как всех тянуло к Алексееву!), а на обратном пути остановился в Москве. «Кн. Львов только что вернулся из Петербурга и на квартире Челнокова рассказывал по секрету последние столичные новости. В ближайшем будущем можно ожидать дворцового переворота. В этом замысле участвуют и военные круги, и великие князья, и политические деятели. Предполагается, по-видимому, устранить Николая II и Александру Федоровну»[1556].

1 января традиционно отмечалось по всей России официальными приемами, во время которых подчиненные передавали наилучшие пожелания своим руководителям. Как нам уже известно, весьма интригующе прошел прием в Тифлисе, где великого князя Николая Николаевича поздравлял Хатисов.

Император же ознаменовал начало нового года переменами в составе Государственного совета по царскому назначению. Недрогнувшей рукой он заменил 18 сановников, примкнувших к Прогрессивному блоку, обеспечивая тем самым перевес лояльным трону фракциям. Впрочем, опять не обошлось без демарша со стороны Госсовета. Узнав, что среди вновь назначенных будет Штюрмер, фракция правых заявила, что не примет его в свой состав, и демонстративно избрала своим лидером Трепова. Председателем Госсовета царь назначил Ивана Щегловитова, вызвав новый шквал протестов. «Назначение на столь высокий пост человека, который всего шесть месяцев назад по требованию общественности был смещен с должности, было явным свидетельством того, что монарх окончательно и безвозвратно утратил чувство ответственности за положение дел в стране»[1557], — возмущался Керенский. Как бы то ни было, уже Щегловитов поехал поздравлять императора от Госсовета.

Главный прием страны проходил в Царском Селе. Все шло обычным, веками заведенным порядком. «Принесение поздравлений состоялось в четвертом часу дня в Большом Царскосельском дворце. Император прибыл во дворец и вошел в зал в сопровождении министра Императорского Двора и командующего Императорской главной квартирой генерал-адъютанта графа Фредерикса, помощника командующего главной квартирой генерал-адъютанта Максимовича и дежурства, — гласила официальная хроника. — Первыми приносили поздравления председатель Совета Министров князь Голицын, члены Совета Министров, председатели Г. Совета ст. — секретарь Щегловитов и Г. Думы камергер Родзянко, главноуправляющие, министр и статс-секретарь Великого Княжества Финляндского генерал-лейтенант Марков, государственный секретарь статс-секретарь Крыжановский, помощник министра Императорского Двора обер-егермейстер граф Нирод, первые чины Двора, лица Государевой свиты и среди них великие князья… По окончании приема и поздравлений Государь Император проследовал в Большой зал дворца, где собрался весь дипломатический корпус, аккредитованный при Высочайшем Дворе… В шестом часу вечера Государь Император отбыл из Большого дворца»[1558]. В тот же вечер весь салонный Петроград обсуждал два скандальных инцидента, которые произошли во время приема и были весьма показательны для тогдашней политической атмосферы.

Прежде всего, состоялась резкая публичная размолвка между Родзянко и Протопоповым. Вот как ее вспоминал председатель Думы: «Войдя, я попросил церемониймейстера барона Корфа и Толстого предупредить Протопопова, чтобы он ко мне не подходил… Чтобы избежать инцидента, я перешел в другое место и стал спиной к той группе, в которой был Протопопов. Тем не менее, Протопопов пошел напролом, приблизился вплотную и с радостным приветствием протянул руку. Я ему ответил:

— Нигде и никогда.

Смущенный Протопопов, не зная, как выйти из положения, дружески взял меня под локоть и сказал:

— Родной мой, ведь мы можем столковаться.

Он мне был противен.

— Оставьте меня, вы мне гадки, — сказал я»[1559]. Происшествие это во всех деталях было описано в газетах, которые гадали только: вызовет ли Протопопов Родзянко на дуэль или нет. Не вызвал.

На второй инцидент обратили меньше внимания, но он был более серьезным. Принимая поздравления дипломатов, Николай II, любезно поговорив с Палеологом, подошел к Бьюкенену и что-то резко произнес ему по-английски. Стоявшие рядом заметили, что посол Великобритании сильно смутился и густо покраснел. Не многие знали, что император продолжил разговор с Бьюкененом, который состоялся двумя днями ранее во время личной аудиенции в Александровском дворце.