Крушение царства: Историческое повествование

В отличие от Григория Отрепьева Петр не имел подле себя ни кремлевских монахов, ни царских придворных, которые бы могли помочь ему сочинить подходящую легенду. Попав за рубеж, Петр изложил Сапеге историю, носившую отпечаток фольклора. Родителями его, утверждал самозванец, были царь Федор Иванович и царица Ирина Годунова. В момент рождения царица, чтобы спасти сына, сообщила правителю Борису Годунову, будто от нее родился полумедведь-получеловек. Поверив сестре, правитель на время успокоился. Однако Ирина, желая надежнее укрыть сына Петра от грозившей ему смерти, повторно обманула Бориса. Она передала младенца бабе-вдове Анне Васильевой в подмосковном государевом селе Братошино. Та положила Петра у дороги, а потом при людях взяла его в свой дом как сироту. У бабы царевич жил, пока «не набрался разуму». Тем временем Ирина вновь обвела брата вокруг пальца, сказав ему, что родила не мальчика, а девочку. Вслед за тем Борис отравил царя Федора и убил посохом сестру царицу, после чего подросший Петр «пристал» к астраханскому стрельцу Федору и провел два года в Астрахани. Самозванец ничего не мог сказать, от кого он узнал о своем царском происхождении. Такой вопрос не приходил ему в голову, видимо, в силу умственной ограниченности. Какие бы фантастические сведения о себе ни сообщал Петр, он все же не мог уйти от опыта собственной жизни. Перед боярским судом самозванец назвал свое подлинное имя — Илейка Коровин и показал, что родился и воспитывался в семье бабы Ульяны, вдовы торгового человека Тихона Юрьева из Мурома. Живя в Муроме, вдова «без венца» прижила сына Илью от посадского человека Ивана Коровина. Илейка остался сиротой после того, как Иван Коровин умер, а мать по приказу сожителя постриглась под именем старицы Улицы в девичьем Воскресенском монастыре. Торговый человек Т. Грознильников подобрал сироту едва ли не на дороге и увез в Нижний Новгород, где определил сидельцем в свою лавку. Через три года Илейка сбежал от купца и стал служить наймитом-казаком на стругах, плававших с товарами по Волге из Астрахани в Казань и Вятку. Перед судом Илья вспомнил, как годовал в Астрахани, а жил у астраханского стрельца Харитона. (За рубежом самозванец нарочно исказил имя своего астраханского благодетеля.) Позднее Илья плавал на торговом судне в Нижний Новгород, а затем на стрелецком судне на Терек. Там он нанялся в стрелецкий приказ и участвовал в походе на Тарки 1604 года, а по возвращении из похода поступил в холопы на двор к сыну боярскому Г. Елагину.

Будучи за рубежом, самозванец должен был учитывать, что польские власти не желали вступать в какие бы то ни было соглашения с болотниковцами и не позволяли вербовать солдат для московского «царя». Поэтому, повествуя о своей жизни, «царевич» ни слова не сказал об участии в повстанческом движении в России. Перед боярским судом Петр придерживался той же линии. Перезимовав на дворе у Г. Елагина, Илейка бежал под Астрахань, где его « взяли казаки донские и волжские». Исаак Масса отметил, что с зимы 1604/05 года Астрахань была осаждена казаками, выступившими на стороне Лжедмитрия I. Осада продолжалась до весны. Не позднее мая 1605 года астраханский воевода известил терских воевод, « что у них в Астрахани от воров, от казаков стала смута великая и для того им людей послать(на Терек. — Р.С.) немочно».

Илейка отличался непостоянством и то и дело менял хозяев. Он вспоминал, как « из-под юртов, от казаков, ушел в Астрахань, а в Астрахани побыл с четыре недели, а из Астрахани вышел к казакам же и пришел де яз к козаку Нагибе…». Таким образом, беглый холоп либо не сразу примкнул к повстанцам, либо был послан ими в Астрахань как лазутчик. Старый казак Нагиба стал впоследствии одним из видных атаманов в войсках Болотникова.