Крушение царства: Историческое повествование

В главных городах — Новгороде, Пскове, Казани, Астрахани, городах Замосковья, Поморья и Сибири — присяга прошла без затруднений. Составленные там книги были спешно присланы в столицу. В царском архиве хранилась « свяска, а в ней записи целовальные… после царя Бориса царице Марьи и царевичу Федору всяким людем по чином, а записи шертовальные по чином иноземцом». Православные целовали крест, иноземцев приводили к шерти (присяга для иноверцев) в соответствии с их обрядами и вероисповеданием.

«Подкрестная запись» царя Федора полностью повторяла текст присяги, составленный при воцарении Бориса Годунова. Он содержал непомерно длинный перечень обязательств, ограждавших безопасность царской семьи. Подданные обещали царице и ее детям « в еде а питье, ни в платье, ни в ином чем лиха никакого не учинить и не испортить и зелья лихого и коренья не давать», «и людей своих с ведовством и со всяким лихим зельем и с кореньем не посылать и ведунов не добывать на(царское. — Р.С.) лихо», когда государь куда пойдет, « на следу(его. — Р.С.) всяким ведовским мечтанием не испортить и ведовством по ветру никакого лиха не насылать».

Некогда царь Иван возвел на московский трон своего вассала Симеона Бекбулатовича. Претензии служилого хана давно утратили значение. Тем не менее советники Федора упомянули его имя в тексте присяги, запретив подданным всякие сношения с ним. Реальная угроза династии исходила от самозванца. Но в «целовальной записи» пояснения насчет самозванца были краткими и маловразумительными. Подданные клятвенно обязывались « к вору, который называется князем Дмитрием Углицким, не приставать и с ним и с его советники ни с кем не ссылатись ни на какое лихо и не изменит и не отъехати…».

Текст присяги отразил замешательство кремлевских властителей. Длительное время церковь предавала анафеме «вора» и самозванца Гришку Отрепьева. Затем в Путивле на всеобщее обозрение был выставлен Лжеотрепьев, а чудовские монахи, посланные для обличения расстриги, прислали царю Борису письмо, подтверждавшее истинность сына Грозного. В Москве не могли сразу разобраться в новых мистификациях и не знали, что думать. Вместо того чтобы следовать раз принятой линии обличения «вора», царица и ее советники решили вовсе не упоминать в «записи» имени Отрепьева. Составители присяги сделали худшее, что могли, сведя на нет успехи официальной пропаганды.

Династия Годуновых имела мало шансов на то, чтобы уцелеть в обстановке кризиса и гражданской войны. Федор получил превосходное для своего времени образование, но в шестнадцать лет ему недоставало политической опытности и самостоятельности. Царица Мария Григорьевна была фигурой крайне непопулярной. Знать и население столицы не забыли массовых избиений и казней, организованных ее отцом — опричным палачом Малютой Скуратовым. По Москве ходила молва о крайней жестокости царицы.

Борис наводнил Боярскую думу своими родственниками. Но к началу 1605 года все наиболее значительные деятели из рода Годуновых сошли со сцены. Оставшиеся не пользовались никаким авторитетом, несмотря на свои блистательные титулы. В трудный час подле Федора не оказалось никого, кто мог бы твердой рукой поддержать пошатнувшуюся власть.

Прошло несколько дней после присяги, и бессилие правительства перед лицом глубокого кризиса обнаружилось с полной очевидностью. Крушению власти немало способствовало то, что в решающий момент в столице не оказалось достаточных военных сил, ибо в течение многих месяцев царь Борис отправлял всех способных носить оружие в действующую армию, включая стольников, жильцов (дворцовую охрану), конюхов и псарей.

Еще при жизни царь Борис стал жертвой политической клеветы. Его обвиняли в убийстве последних членов законной династии, включая царя Ивана, царя Федора и царевича Дмитрия. Клевета подготовила почву для торжества сторонников Лжедмитрия. По Москве распространялись самые невероятные слухи. Упорно толковали, будто Борис сам наложил на себя руки в страхе перед сыном Грозного.