Крушение власти и армии. (Февраль-сентябрь 1917 г.)

Так или иначе, вся эта социалистическая, и в частности, большевистская литература, на основании пункта 6-го декларации, хлынула беспрепятственно в армию. Частью – стараниями всевозможных партийных «военных бюро» и «секций» Петрограда и Москвы, частью – при посредстве «культурно-просветительных комиссий» войсковых комитетов. Средства были разнообразные: одни исходили из темных источников, другие – взяты полупринудительно из войсковых экономических сумм, третьи – легально отпущены старшими военными начальниками, из числа оппортунистов. Так, один из моих предшественников по командованию Юго-западным фронтом, генерал Гутор открыл фронтовому комитету на эту цель кредит в 100 000 рублей, который я, по ознакомлении с характером распространяемой комитетом литературы, – немедленно же закрыл. Главнокомандующий Северным фронтом, генерал Черемисов субсидировал из казенных средств ярко-большевистскую газету «Наш Путь», объясняя так свой поступок: «Если она (газета) и делает ошибки, повторяя большевистские лозунги, то ведь мы знаем, что матросы – самые ярые большевики, а сколько они обнаружили героизма в последних боях (?). Мы видим, что и большевики умеют драться. При этом – у нас свобода печати»[173]… Впрочем, этот факт имел место уже в начале октября, и «перелеты» – явление, чрезвычайно характерное еще для Смутного времени 1913 г. – начинали уже седлать коней, и готовиться в путь… к новому режиму.

* * *

В армии существовала и военная печать. Возникавшие и раньше, до революции, органы фронтовых и армейских штабов, имели характер чисто военных бюллетеней. Со времени революции газеты эти, своими слабыми литературными силами, начали добросовестно, честно, но не талантливо вести борьбу за сохранение армии. Встречая равнодушие или озлобление со стороны солдат, уже отвернувшихся от офицерства, и особенно со стороны – параллельно существовавших – комитетских органов «революционной» мысли, они начали мало-помалу хиреть и замирать, пока наконец, в начале августа, приказом Керенского не были закрыты вовсе; исключительное право издания армейской печати было передано фронтовым – и армейским комитетам. Такая же участь постигла и «Известия действующей армии» – орган Ставки, затеянный генералом Марковым, и не поддержанный солидными силами столичной прессы.

Комитетская печать, широко распространяемая в войсках на казенный счет, отражала те же настроения, о которых я говорил ранее в главе о комитетах, с амплитудой колебания от государственности до анархии, от полной победы – до немедленного, явочным порядком, заключения мира. Отражала, – только в худшей, более убогой, в смысле литературного изложения и содержания, форме, тот разброд мысли и влечения к крайним теориям, которые характеризуют столичную социалистическую печать. При этом, в зависимости от состава комитетов, отчасти от близости Петрограда, фронты несколько отличались друг от друга. Умереннее был Юго-западный, хуже Западный и сильно большевистским – Северный. Кроме местных произведений, страницы комитетской печати были, во многих случаях, широко открыты для постановлений и резолюций, не только крайних политических партий отечественных, но даже и немецких.

Ко времени принятия мною должности главнокомандующего Западным фронтом (июнь), фронтовым комитетом издавалась газета «Фронт», в количестве 20 тысяч экземпляров. Чтобы дать представление о характере того нездорового воздействия, которое оказывала газета на войска, приведу краткий перечень некоторых статей, извлеченный из 29 номеров, выпущенных комитетом до оставления мною фронта.

1) 14 статей, доказывающих, что продолжение войны выгодно только для врагов демократии – «буржуев, помещиков, фабрикантов».

2) Призывы прекратить войну. В том числе резолюция фронтового комитета против наступления (15).

3) Развитие идей интернационала, с призывом к немедленному заключению мира, и ко всемирному господству пролетариата (25, меморандум германских «независимых с. д.»).

4) Ряд резолюций комитета и статей, выражающих недоверие начальникам и штабам, и требующих замены последних комиссиями из состава комитетов (в пяти номерах).

5) 5 статей и протоколов комитета, требующих для солдатских организаций права отвода, назначений начальников и суда над ними.

6) Протест против признания министром внутренних дел незаконным, постановления харьковского совета о захвате частных земель (24).

7) Резолюция одного из комитетов о «контрреволюционности» командира корпуса, осудившего в приказе большевиков: в ней говорилось, что расхождение идей большевизма со взглядами военного министра, и большинства Совета, не может служить основанием для воспрещения пропаганды, и ареста агитаторов. Репрессивные меры против большевиков являются грубым, и противозаконным, нарушением прав свободных граждан и т. д. (27).