Круть (с разделением на главы)

Азиат тем временем выжег своей бамбуковой палочкой новое невидимое заклинание на животе Сердюкова. В этот раз боль была такой, что Сердюков заорал на всё подземелье.

— Всё, уже всё! — успокаивающе подняла руку Маша. — Последний проход.

Господин со значками сломал палочку, бросил обломки на пол и вооружился второй — той, которую держал во рту. Поднеся её к животу Сердюкова, он нарисовал на нём такой же скрипичный ключ, как в самом начале. В этот раз жжение было не особо мучительным, и Сердюков только охнул.

Господин бесконтактно начертил ещё какие-то знаки на обоих боках Сердюкова, сломал вторую палочку тоже, поклонился унтершам и вышел из комнаты.

Я подумал, что это правильно — сломать инструмент, причинивший нам с Сердюковым столько боли. Волшебная палочка, задействованная в реальном магическом акте вредоносной природы, должна быть одноразовой, как презерватив или граната.

— Вот теперь точно всё, — сказала Маша. — Сейчас зададим пару вопросов для проформы, и можете продолжать движение, товарин Сердюков…

И надо же было случиться, что именно в этот момент имплант Сердюкова меня отпустил.

Прошла секунда, и вокруг сгустился кабинет Ломаса.

13

— Что это за сумасшедший китаец? — спросил я, падая в кресло. — Почему его пустили ковыряться палочками для суши в животе у нас с Сердюковым? Я чуть не помер от боли. И почему меня приморозило к импланту Сердюкова?

— Дело в том, — ответил Ломас, — что сердобольские власти допустили нас к архиву с одним условием.

— Каким?

— К планированию операции подключилась их главная боевая нейросеть.

— «Калинка»?

— Именно.

— То есть мы теперь сотрудничаем с серийным… с серийной убийцей?

— У нейросетей, в том числе и этой, отсутствует требуемая для подобных инвектив субъектность. Но можно сказать, что да. Сотрудничаем. И я этому крайне рад.

— Зачем нам такое нужно?

— Во-первых, — ответил Ломас, — это было их условием. Операция проходит на территории Добросуда. Во-вторых, очень возможно, что нейросеть нам сильно поможет. Она крайне грамотно просчитывает схемы убийств — мы учимся у неё на каждом шагу.

— «Калинка» один раз уже промахнулась по Кукеру, — сказал я.

— Да. Поэтому сейчас для неё это вопрос принципа. Ну если не для неё, то для соответствующей сердобольской спецслужбы. Второй раз не промахнётся.

— То есть теперь операцию планирует «Калинка»?

Ломас кивнул.

— Фактически да. «Калинка» прочла запрещённую главу из Шарабан-Мухлюева вместе с Сердюковым. Кроме того, мы поделились с ней всей информацией по кейсу. И «Калинка», кажется, уже сделала выводы. Именно она склеила вас с имплантом Сердюкова на время этой неприятной процедуры. А сейчас отправляет Сердюкова назад в Сибирь. На бизнес-джете, что вообще-то бывает не часто.

— Значит, это «Калинка» наслала на нас сумасшедшего китайца?

— Подождите про китайца, — сказал Ломас, двигая ко мне поднос с коньяком и сигарой. — Обсудим прочитанное у Шарабан-Мухлюева, пока вы хоть что-то помните. Зря мы, что ли, вас посылали?

Начальство требовало полного доступа. Подняв похожий на осколочную гранату стакан, я отхлебнул янтарной жидкости.

— Что скажете? — спросил Ломас.

— Это было грозное время, — ответил я, разглядывая стакан. — Страшное и одновременно… Не знаю, титаническое. Сейчас людей такого калибра уже нет.

— Почему, есть, — усмехнулся Ломас. — Шарабан-Мухлюев до сих пор в банке. Но удалился от мира.

— Чем он там занимается?

— Тайна баночной личности охраняется корпорацией. Критики считают, что за него пишет нейросеть «Порфирий». Вы с нею много общались. Помните ее?

Мне показалось, что Ломас смотрит на меня с подозрением. Я отрицательно покачал головой.

— Для меня слово «Порфирий» — императорское имя.

Ломас вздохнул.

— Когда-нибудь обязательно вспомните.

— А эту запрещённую главу кто написал? — спросил я. — Сам Шарабан-Мухлюев? Или нейросеть?

— Думаю, нейросеть. Но на реальном биографическом материале.

— Почему вы так считаете?

— По факт-чекингу всё совпадает. Но в тексте слишком много литературных реминисценций. Почти каждое предложение — это какая-то замаскированная цитата. Нейросети такое любят. В этом, можно сказать, самая их суть.

— Сначала сгенерировали, а потом засекретили. Зачем?

Ломас пожал плечами.

— Возможно, нейросеть пыталась показать сердобольским авторам, как должен работать и жить настоящий русский писатель-традиционалист свирепого и могучего таланта. Не одни же доносы строчить. Но кураторы решили, что допущен перехлёст. Какую полезную информацию вы вынесли из чтения?

— Нет сомнений, что эта Ры — подруга Варвары Цугундер по кличке Рыба. Ясно теперь, откуда в шифрах Варвары слово «янагихара». Видимо, мстила за подругу. А так нового мало.

— Вы поняли в прочитанном всё?

— Нет, конечно, — сказал я. — Контекст утрачен. Патина времени. Но читать не мешает. Наоборот, появляется эффект достоверности. Такие детали не подделаешь.

— Ясно, — отозвался Ломас. — А справочку чего не включили?

— Не хотел впечатление портить.

Ломас кивнул — как мне показалось, с удовлетворением.

— Теперь можете задавать вопросы.

— Кто этот чокнутый китаец?