Крутая медь

Переведя предложенную для пожатия руку в подобие отдания чести, я пошел дальше по коридору, протискиваясь сквозь толпу детей, пока кирпичная стена не сменилась стеклянными панелями. Проходя поперек коридора, мне пришлось дважды останавливаться, чтобы не столкнуться с детьми, не отрывавшими взглядов от смартфонов. Затем я вошел в учительскую.

Лестер, офис-менеджер – он терпеть не мог, когда его называли секретарем, – сидел, облокотившись на длинную стойку, разделявшую комнату пополам, на его рабочее место и место для посетителей. Лестер был бывшим учителем истории и тренером, вышедшим на пенсию, но оставшимся в школе. По его словам, жена ему пригрозила, что проткнет его садовыми ножницами, если он будет дома сидеть. Сейчас Лестер сидел, уронив лысую голову на ладони, и на его красное пухлое лицо шел пар из огромной термосной кружки. Галстук был закинут через плечо, на клетчатую рубашку, чтобы не упасть в кружку.

– У нее ученик, – сказал Лестер, не поднимая взгляд. Голосом, будто гравий в блендер сунули. – Так что стой здесь и молчи, Бога ради. У меня похмелье, мать его.

Я оперся на стойку, глядя на него.

– У твоей матери часто бывало похмелье, а, Лестер?

– Знал бы моего папочку, не спрашивал бы. Захлопнись уже.

Я поцокал языком.

– Парень, нынче утром всем неплохо. Заместитель шерифа Бизвэкс в вестибюле голову был готов мне оторвать.

– А, Эрнест, – отозвался Лекстер. – Бизвэксом его звали, когда он в Хьюстоне в полиции служил. Даже не знаю, почему. Теперь он помощник шерифа в Кингмэне, эдакая почетная пенсия, как он говорит. Шериф, видимо, это одобрила, поскольку Эрнест приехал сюда утром на своей машине. Хороший новый «Крайслер», знаешь ли, вот только тебе ни полицейской радиостанции, ни места для арестованных, ни даже стойки под ружье. Думаю, Эрнест собирается все утро и день стоять в вестибюле с грозным видом, в перерывах почитывая Луи Лямура в мягкой обложке. Может, пару раз даже вздремнет. У него, по-моему, сиденье откидывается.

– Может, я подсуну ему петарду в выхлопную трубу, – сказал я. – Я умею.

Глаза Лестера расширились, и он тихо присвистнул.

– Нет, лучше тебе этого не делать. Я с ним в юго-западном дивизионе Техаса в футбол играл, во времена «Критэйшез». Помню, как он полузащитнику шею сломал, ударив совершенно по-честному. Пришлось ему грузовичок в службе доставки «Баттеркраст» водить, и оттуда вылетел, когда раз в трубочку дунул не вовремя.

Внутренняя дверь, ведущая в кабинет директора, открылась, и наружу вышла невысокая темноволосая девочка в джинсах и ярко-красной футболке «Кингмэн Кугар Бэнд». Перекинув синий рюкзачок из одной руки в другую, она закрыла за собой дверь и поглядела на меня. Это была Мэрайза.

– О, привет, мистер Маркс, – сказала она, приподняв брови, с совершенно музыкальным техасским акцентом. – Вы сегодня снова будете вести урок по мировой литературе?

– Я, это, не знаю, – ответил я. В полном замешательстве. Последний раз я видел девочку, когда она угнала грузовичок с тубой в кузове. – Могу предположить, Элиз… это, мисс Оуэнс скажет мне, куда выходить на работу.

Сидевший за стойкой Лестер тихо хрюкнул.

Мэрайза улыбнулась. Вероятно, она знала, что «мисс Оуэнс» и я когда-то были женаты. На самом деле прошло всего шесть лет с того времени, как Элизабет со мной развелась, и я умотал в Чикаго. Для семнадцатилетней девушки это была почти что история древнего мира. Хорошо бы, чтобы и для меня так же.

– Ну, надеюсь, вы снова у нас будете, – сказала Мэрайза. – Мне очень понравился тот рассказ Д. Г. Лоуренса. А то мистер Моррис заставит нас в десятый раз писать про «Бочонок амонтильядо».

– Пидняжки, – сказал я.

– Что? – переспросила Мэрайза, хмурясь.

Внутренняя дверь снова открылась, и вышла моя бывшая, рослая, с гладкой кожей, в великолепном синем брючном костюме. Ее волосы были убраны назад, подчеркивая высокий лоб, темные глаза и идеальные скулы. Было бы куда приятнее, если бы она себя забросила после того, как мы разошлись, но такого везения мне не пришло.

– Как я уже вам говорила, мистер Маркс, кроме шуток, – сказала Элизабет. – Я не потерплю их в стенах школы Кингмэн.

Она поглядела на Мэрайзу.

– Давай, не опаздывай. Ты там нужна, чтобы шкафы открыть.

– Да, мэм, – ответила Мэрайза и пошла к двери. – Увидимся, мистер Маркс, – сказала она мне, кивая.

Я проводил ее взглядом и увидел надпись на спине.

«Бэд Эсс», большими печатными буквами. «Вредина». Но к слову были добавлены еще две буквы, стильно написанные от руки. «Б» и «Р».

«Бэд Брасс». «Крутая медь».

6. Искры и пожары

Я повернулся к Элизабет.

– Надень я такую футболку, когда я здесь учился, меня бы домой отправили. После подзатыльника от Лестера.

– Ну, так то ты, – фыркнув, сказал Лестер.

Элизабет пожала плечами.

– У нас жалоба от родителей есть. Потом, правда, этот родитель выяснил, что футболки – подарок от анонимного спонсора группы из Сан-Антонио. Если пожертвования – единственный способ содержать школьный курс музыки и оркестр, возможно, придется смириться с некоторой вульгарностью.

– Даже баптистам? – спросил я.