Круто ты попал! (СИ)

Придав лицу приличествующее случаю высокомерно-скучающее выражение, он завернул за угол и оглядел открывшуюся перед ним панораму.

– Ой, а что это? – Огюст так растерялся, что задал вопрос вслух и чуть не подпрыгнул, когда неожиданно услышал ответ: вокруг было абсолютно пусто.

– А на что это похоже? – вкрадчиво спросил его невидимый собеседник, но молодому человеку было не до того, чтобы выискивать, куда тот спрятался.

– На кладбище, – честно ответил Огюст, обозревая уходящие в туманную бесконечность ряды могильных холмиков и чахлых деревьев, и, зябко поёжившись, добавил, – на очень большое кладбище.

– Ну, раз похоже, так, может, это оно и есть? – предложил свою версию происходящего по-прежнему невидимый обладатель голоса.

– А зачем здесь такое огромное кладбище? – дрогнувшим голосом спросил Огюст, нервно озираясь в поисках непонятно куда спрятавшегося собеседника.

– Да как тебе сказать, – задумчиво протянул голос, и молодой человек почувствовал, как его лица словно коснулась невидимая рука, ледяная, мёртвая, жуткая…

– Не трогайте меня! – взвизгнул Огюст и замахал руками, как будто стараясь отогнать то страшное и непонятное — а оттого ещё более жуткое — нечто, которое кружило вокруг него.

– Тебя никто и не трогает, – по-прежнему с пугающей мягкостью ответил страшный голос, – а знаешь, почему?

– Нет! Я не хочу ничего знать! Я не хочу вас слушать! – крикнул перепуганный Огюст, совершенно забывший и о лентах, и о кружевах, и об эксклюзивных перчатках.

– Потому что нам нечем тебя потрогать, – прошептал ему кто-то невидимый, обдав ухо промозглой сыростью, – но зато мы можем…

Что могут страшные обитатели этого кошмарного места, Огюст слушать не стал, а побежал, поскальзываясь и спотыкаясь, по грязной тропинке обратно, к воротам, через которые вышел. Пусть там этот странный воин, пусть там идиотские правила, но там нормальные живые люди! Он согласен подождать пару дней или даже три дня, пока отец не остынет и не пришлёт за ним. Верить в то, что лорд казначей на самом деле подписал бумаги и оставил его тут на целый год, Огюст категорически отказывался. Он единственный сын, отец его любит и никогда так не поступит с наследником. Ведь не поступит же, правда?

Место, где располагались ворота, он увидел сразу же: их сложно было не заметить, так как возле створок аккуратной пирамидой были сложены его вещи. Три одёжных сундука, несессер, зеркало в футляре — старинная работа, между прочим! — и сундучок с драгоценностями. Сами ворота были прочно и однозначно заперты, а на стук никто и не подумал отозваться.

– Эй, кто там есть! – позвал Огюст, чувствуя себя совершенно по-дурацки: он, сын королевского казначея, стоит в какой-то немыслимой глухомани перед запертыми воротами под начинающимся дождём. Рядом сложены его вещи, но нет ни одного лакея или слуги, чтобы перенести их под крышу или накрыть чем-нибудь. Сундукам-то всё равно, а вот бархатный футляр для зеркала может намокнуть, да и лакированному сундучку с драгоценностями дождь явно будет не на пользу.

– Вам помочь, господин? – раздался неожиданно мелодичный голос, и Огюст, резко повернувшись, увидел удивительной красоты девушку, которая стояла по щиколотку в траве и с нежной улыбкой смотрела на него.

– Кто вы, очаровательная незнакомка? – несмотря на весь ужас ситуации, в которой он оказался, Огюст не смог не оценить того, насколько девушка была хороша собой. Платье, сшитое по моде прошлого века, ничуть её не портило. Наоборот, оно придавало ей некий тонкий, словно шлейф дорогих духов, шарм, не отреагировать на который молодой человек просто не мог.

Он отвернулся от сложенных вещей и направился в сторону по-прежнему стоящей в траве незнакомки. Мелькнула раздражённая мысль о том, что ему встретилась удивительная красавица, а он выглядит неподобающим образом: на лентах пятна, перчатки перепачканы, локоны из-за дождя намокли и наверняка обвисли…

Протянув девушке руку, Огюст проговорил:

– Леди, прошу вас, выходите — вот моя рука. Вам наверняка очень неудобно и мокро стоять в траве, я уверен, что ваши туфельки промокли.

Но красавица почему-то не торопилась принимать протянутую руку, и Огюст досадливо поморщился: разумеется, какая же леди позволит себе взяться за такую грязную ладонь. Он торопливо стянул лайковую перчатку и снова протянул девушке руку. Она странно посмотрела на него, и Огюсту показалось, что в её глазах вспыхнул и тут же погас зелёный огонёк.

– Благодарю вас, – красавица беспомощно улыбнулась и потянулась к руке, но не смогла достать, – ах, не могли бы вы подойти немного ближе? – Попросила она, глядя на него своими удивительными глазами, полными мольбы и неясных, но оттого ещё более соблазнительных, обещаний.

Молодой человек сошёл с тропинки и, чувствуя, как стремительно промокают подошвы его лакированных туфель, приблизился к попавшей в беду красавице. В его голове не было уже никаких мыслей кроме одного всепоглощающего желания помочь девушке, дать ей дотронуться до его руки.