Круто ты попал! (СИ)

– Ну и чего сидишь, как будто у тебя дел нет? – вырвал Огюста из состояния сладкой дрёмы сварливый голос. – У тебя ещё посещение психолога сегодня, забыл?

– Можно я не пойду? – простонал Огюст, но Первый был неумолим.

– Что значит — не пойду? Нет, вы только его послушайте! Ему, значит, все условия, даже психологическую поддержку, а он – «не пойду»! Ну и кто ты после этого? Мы к тебе со всей душой, а ты?!

– Да я ничего такого не сказал, – попытался защититься Огюст, но Первый не слушал, а два оставшихся сундука просто осуждающе молчали.

– Ты сказал «не пойду», – ворчал сундук, сердито моргая круглыми жёлтыми глазищами, – мы все это слышали, не отпирайся.

– Да схожу я, схожу, только не скрипи, – Огюст со стоном встал, понимая, что проще сходить, чем весь вечер и, скорее всего, всю ночь слушать возмущённое ворчание.

– Вот сразу бы так, – мгновенно успокоился Первый, – ты иди, иди… Как в холл в главном замке войдешь, так сразу направо и на второй этаж. Там дверь с табличкой «Психологическая помощь». Так вот тебе как раз туда.

Огюст кивнул и направился к двери, но вдруг остановился и подозрительно поинтересовался:

– А откуда это у тебя такая странная осведомлённость, а? Ты вроде в комнате стоишь, никуда не выходишь, а где находится психолог почему-то знаешь. Как так-то?

– Откуда знаю? – переспросил Первый и принялся лапкой счищать откуда-то прилипшее к стенке пёрышко. – Что значит — откуда знаю… Оттуда… И вообще — не приставай, а иди уже!

– Не пойду, пока не скажешь, – нахмурился Огюст, – не нравятся мне эти тайны.

– Да ничего тут таинственного нет, – бодро вступил в разговор Третий, а Первый с облегчением выдохнул, – дело было так. Стоим мы тут, значит, скучаем, на улице солнышко светит, птички поют, красота, в общем…

– Ты не отвлекайся, – Огюст оперся о стену, всем своим видом демонстрируя намерение никуда не двигаться, пока не получит ответ на свой вопрос.

– Слушай, не мешай мне рассказывать, – возмутился Третий, – так вот, стоим мы, значит…

– Я уже это слышал, – Огюст скрестил руки на груди, – птички, солнышко… Ты ближе к делу давай.

– А ты не перебивай, – Третий откашлялся, – так вот. А тут мимо окна идёт кто-то, нам-то не видно, кто, но слышим шаги. Уверенные такие, знаешь, решительные! Чувствуется — серьёзный человек идёт! Идёт он себе, значит, и останавливается в аккурат под нашим окном. Постоял и говорит: ежели, говорит, кому психолог понадобится, так я, говорит, в замке на втором этаже в комнате с табличкой. И пошёл себе дальше, а мы запомнили: вот как чувствовали, что понадобится.

– Интересная история, – помолчав, сказал Огюст и вышел из комнаты.

– Как думаешь, поверил? – обеспокоенно спросил через какое-то время Третий. – Я старался, но кто же думал, что он таким дотошным окажется?

– Главное, чтобы дошёл, – помолчав, вынес вердикт Второй, – нужно ему, чтобы хоть с кем-то кроме нас можно было поговорить, а Мортимер-то, сам знаешь, кого угодно уговорит и разговорит. Этого у него не отнимешь.

Как ни странно, дверь с табличкой «Психологическая помощь» обнаружилась именно там, где и говорил Первый: на втором этаже, если подниматься по правой лестнице. Нужно всё-таки потом выяснить, откуда у его сундуков столь специфические знания. Но это после, а сейчас нужно как-то заставить себя в эту самую комнату войти. Ведь совершенно непонятно, как там себя вести, о чём говорить… Жаловаться? А смысл? Вряд ли сидящий там психолог сможет сделать так, чтобы Огюст снова оказался в столице, в снятой для него отцом роскошной квартире, где нет тренировок, ужасных утренних пробежек и говорящих сундуков. Но раз уж пришёл…

Огюст нерешительно постучал в дверь и услышал доброжелательное:

– Входите, входите! Открыто!

Обречённо вздохнув, Огюст толкнул дверь и оказался в достаточно уютной комнате: настольная лампа с бежевым абажуром излучала неяркий свет, который создавал в комнате приятный полумрак. Два больших и даже на вид уютных кресла стояли неподалёку друг от друга: как раз на таком расстоянии, чтобы собеседники могли без проблем разговаривать вполголоса. Помимо кресел в комнате был большой письменный стол и огромный книжный шкаф, в котором поблёскивали золотом старинных переплётов толстые книги.

За столом обнаружился мужчина средних лет, с аккуратно подстриженными каштановыми волосами и небольшой бородкой, в камзоле элегантного кофейного цвета и в белоснежной рубашке. Наряд дополнялся шейным платком в тон и очками в тонкой золотой оправе. Огюст в своей пропотевшей тренировочной форме моментально почувствовал себя неуютно. Ему захотелось выйти из этого элегантного помещения, от этого стильно одетого мужчины и запереться в своей комнате, предварительно выкинув из неё сундуки.

– Добрый вечер, Огюст, – мягким, каким-то бархатным голосом проговорил мужчина, доброжелательно улыбаясь молодому человеку, – проходи, присаживайся.

– Да я, наверное, пойду… – неуверенно сказал Стендридж и замер на месте, когда человек душераздирающе вздохнул.