Крутой герой

«Дурак был, дурак и остался,» — поставил себе диагноз Андреа, и пошел туда, где за кучами шлака и строительного мусора вздымались к небу клубы пыли и сизой копоти.

Новое место укрытия было гораздо ближе к собственно городу, более того, скорее всего опрокинутый набок фургончик с проржавевшим до дыр днищем тоже относился к городской застройке, хотя бы как ветхое и малоценное строение. Следов жильцов в фургончике не было, но свежая надпись «Кататония Флаерс — Чемпион!» на том потолке, который стал стенкой доказывала, что это место изредка посещается людьми. «Причем последний раз — совсем недавно!» — добавил Андреа, чуть не вляпавшись в характерную кучку перед висящей на одной петле задней створкой.

Из фургончика открывался вид на одну из улиц города, ее образовали с одной стороны остовы нескольких машин, а с другой — длиннющий самолет с обломанными крылья, стоящий на высоком шасси и превращенный в подобие многоквартирного барака: к каждой двери был приставлен отдельная лестница, а от аварийных выходов вниз вели надувные трапы — на протяжении некоторого времени один из них подкачивала ножным насосом хозяйка, роскошных форм девица в черных чулках, черном белье и с черными волосами торчащими в разные стороны. Когда она поворачивала голову, волосы поворачивались вместе с ней, словно сделанные из проволоки. Из некоторых окон на улицу торчали колонки, и оттуда грохотала так называемая музыка, перемежаемая верещанием и воплями — похоже что под эту «музыку» кто-то еще и пел.

Вокруг доминировали цвета песка, сухой глины и ржавчины всех оттенков, а остальные были представлены исключительно раскраской женщин и надписями на каких попало элементах пейзажа. Надписи, в основном неприличные, были двух сортов — либо прославляющие/хающие «Кататонию Флаерс», «Железного Жору» и «Мясниковский Шашлык», либо чисто информативные, сообщающие о личных качествах и сексуальной ориентации каких-то конкретных лиц. Кроме того имели место рисунки, посвященные тем же темам.

Народу на улице было много — городские жители ходили по ней без особой цели, иногда останавливались, чтобы затеять драку, или куда-нибудь стрельнуть. Один убитый лежал не улице с самого утра, и лишь часа через два его куда-то утащили. Время от времени, добавляя пыли в итак уже мутный воздух, прокатывался с немилосердным рыком очередной техномонстр с плюющимся дымом двигателем — тогда все находящие на улице девушки начинали радостно визжать и потрясать своими прелестями, а мужики либо палили по движущейся мишени сами, либо разбегались от очередей, несущихся с машины. Из одного из отсеков самолета с криком вывалилась абсолютно голая женщина, упала поперек дороги, но на это никто не обратил внимания. В поведении ржавых наверное была какая-то логика, но понять ее пока что было невозможно…

Просидев битых полдня в неудобной позе, и вдоволь насмотревшись на происходящее сквозь щели и дырки, Андреа так и не смог придумать ничего стоящего, зато укрепился в мнении, что этот героический поход в Ржавый Город с благородной целью был дурацкой затеей с самого начала. Начав с трезвых размышлений о тщете всех своих потуг, он в конце концов перешел на банальную ругань: «Послушал! Кого послушал? Лысого урода! Попёрся, дурак, экспов набрать захотелось! Придется сидеть теперь тут до ночи, а потом до утра, а вылезу — так под пулю попасть проще простого…»

И вдруг среди прочего кожаного народа мелькнуло знакомое лицо.

«Вернее, почти знакомое…» — поправился Андреа, но тут же отбросил сомнения — «Нет, точно! Джек, один из машинистов веселого поезда! Эко он хорошо вписался…»

В общий стиль Ржавого Города Джек действительно вписался здорово: сменив ковбойскую куртку на общепринятую «кожу», он сохранил шляпу с загнутыми полями, брюки с полусапогами, а кроме того, ему не пришлось изменять ленивое и наглое выражение лица. Огнестрельного оружия при нем не было, но с пояса свисала цепь с плоскими звеньями. Скорее по наитию, чем серьезно все рассчитав, Андреа крикнул что было силы гнусавым голосом:

— Хей, Джек!

Джек остановился, словно пригвожденный к месту, и Андреа, разом повеселев внутренне усмехнулся: хорошо все-таки немного разбираться в правилах игры. Услышав обращение из своего родного сюжета, такой простой парень не мог среагировать иначе! Ну что ж, продолжим:

— Зайди-ка сюда, Джек, у меня есть к тебе одно грязное дельце, и нам заплатят за него много долларов!

На голос, несущийся из ветхого и малоценного фургона, обернулось несколько ржавых, двое даже пальнули в ту сторону, не особо целясь, а так, для общего порядка. Андреа, предвидевший такую реакцию заблаговременно присел, и через дыру там, где когда-то был мотор наблюдал за Джеком.

А тот словно лунатик, перестав замечать что-то вокруг приближался к месту, откуда раздался голос. Вот он обошел ржавый остов, вот вляпался в дерьмо, вот нагнувшись входит в фургон…

— О'кей, Боб, доллары мне всегда… — начал было Джек, но Андреа сунул ему в нос дуло ружья и речь гостя прервалась в самом начале.

— Заткнись! — запоздало приказал Андреа, и тут же поправился:

— Говори!