Крутой поворот

Однако Владимир Петрович и сам не зевал. Он опять ловко подсек и спокойно, казалось бы, даже равнодушно вытащил еще одного судачка. Такого же, как первый. Но Корнилов заметил, как удовлетворенно дрогнула у капитана пухлая нижняя губа.

— Значит, кроме прокуратуры, мною еще и уголовный розыск занимается?

— И уголовный розыск тоже, — весело подтвердил Корнилов, ловя себя на мысли, что испытывает некоторое удовольствие от того, что подпортил Бильбасову прекрасную рыбалку. «А я, оказывается, еще и мелкий завистник!» — подумал он.

Бильбасов ему понравился. Открытый взгляд когда-то, наверно, ярко-голубых, теперь чуть повыцветших глаз, в которых не чувствовалось ничего затаенного, и лицо живое и очень выразительное. И еще понравилось Корнилову что и здесь, на рыбалке, капитан хорошо выбрит и подтянут. Прямо хоть на капитанский мостик.

— Вот что способен один подлец наделать! — раздраженно посетовал Бильбасов. — Человек на законном бюллетене не может спокойно половить рыбу!

— Вы кого имеете в виду? — поинтересовался под полковник.

Один из поплавков снова ушел в воду.

— Кого же я еще могу иметь в виду? У вас, кажется, таких людей называют заявителями. Вот о нем и речь.

— У вас давно клюет, капитан, — не выдержал Игорь Васильевич и кивнул на удочки. — Сейчас в камыши уведет.

— Какая уж теперь рыбалка! — проворчал Бильбасов. Но судака снова вытащил профессионально. Правда, судачок теперь был помельче. — А, собственно, моя-то персона зачем вам потребовалась? Или вскрылись мои новые злодеяния?

— Так… Побеседовать, — неопределенно хмыкнул Корнилов.

Узнав от оперуполномоченного Макеева и от старика, что Бильбасов уже три дня ловит здесь рыбу и никуда не отлучался, он хотел сразу рассказать ему о смерти старпома, но сейчас передумал.

— А все же? Меня любопытство заело! — насторожился капитан. — Не рыбачить со мной за компанию вы ведь приехали?

— В прокуратуру пришло несколько писем о том что с Гориным хотят разделаться…

— Письма, конечно, анонимные?

— Анонимные.

— И пишут о том, что готовит расправу с Гориным капитан Бильбасов?

— В письмах ваша фамилия не называется.

— Ну естественно! Понятно и так — не кок же будет списывать с судна старпома. — Он небрежно махнул рукой. — Пусть делают со мной что хотят, но плавать я с ним не буду. Это уж точно.

«Что верно, то верно, — подумал Игорь Васильевич. — Это, пожалуй, единственное, что и я знаю точно».

— Вы, Владимир Петрович, не так меня поняли. В письмах говорится, что Горина хотят убить.

— Убить? — капитан рассмеялся. — Это что-то новое. Да вы поймите, товарищ…

— Корнилов, — подсказал подполковник.

— Вы поймите, товарищ Корнилов, эти письма наверняка сам Горин и писал. Чтобы набить себе цену. Уж если вы всерьез хотите разобраться во всей галиматье, которую понаписал старпом…

— Да нет, Владимир Петрович. Я ведь не занимаюсь разбирательством заявления вашего старпома. Это дело прокуратуры. Я к вам приехал, чтобы задать один-единственный вопрос: где вы были вечером третьего июля? Правда, на этот вопрос мне местные жители уже ответили. Теперь вроде и спрашивать не о чем…

Бильбасов смотрел на подполковника очень пристально и сосредоточенно. Наконец спросил с сомнением:

— Неужели только за этим и приехали?

— Мы проверяли, где находились третьего июля вечером вы и другие люди, о которых написал в своей жалобе старпом.

— И только обо мне ничего не знали?

Корнилов не ответил.

— Крепко заштормило, — покачал головой капитан. — Прямо аварийная ситуация.

— А вы что же, в город возвращаться не собираетесь? — поинтересовался Игорь Васильевич. — С бюллетенем-то надо дома сидеть. Вам, вместо того чтобы судаков таскать, следовало бы давать объяснения в прокуратуре по поводу обвинений, выдвинутых вашим бывшим старпомом…

— Я здесь обдумываю, как мне его писать, это объяснение, — засмеялся вдруг Бильбасов. — А что, завидуете? Хороши судачки?

— Завидую, — признался Корнилов, и оба рассмеялись.

— Я сразу почувствовал в вас рыбака. Со мной разговариваете, а сами все на поплавки коситесь и встали правильно.

Он смотал удочки, положил в лодку садок с рыбой. Корнилов заметил, что, кроме судаков, там есть несколько крупных окуней. Бильбасов достал банку с червями и, чуть помедлив, словно раздумывая о том, пригодятся они еще или нет, выбросил их в воду. Потом высыпал прикормку.

Подняв якоря, они погребли к берегу. Всю дорогу гребли молча, только раз Бильбасов не выдержал. Крикнул:

— Неужели из-за одного вопроса приехали? Или еще что есть?

— Этот вопрос был главным, — отозвался Корнилов и больше ничего не стал говорить.

Потом Бильбасов почистил рыбу, они соорудили на берегу небольшой костер, сварили уху. Когда уха была готова, капитан принес хлеб, бутылку водки. Постучал по ней ногтем.

— Как, допускается?

— Нет, — отказался Игорь Васильевич. — Почки.

В начале года его разок тряхнула почечная колика. Врач сказал — камни. Прописал диету. А по поводу водки выразился неопределенно, дескать, немного можете. Болезнь больше никак не проявляла себя, Корнилов забыл и думать о диете, но, когда не хотел пить, всегда Ссылался на камни.